Десять дней с «Фантомом», или Неслучайные на войне люди-4

Сегодня мы завершаем публиковать эксклюзивный репортаж корреспондента «Аналитической службы новостей» (АСН), который – под позывным Тезка – почти две недели работал в составе мобильной группы «Фантом» вместе с фискалами в зоне антитеррористической операции. Эти 10 дней, проведенных на линии разграничения, дали Тезке возможность прочувствовать все прелести тамошней жизни, как говорится, на собственной шкуре, а всем нам – увидеть ее его глазами.

Джорджия

Следующий пункт остановки – Курахово. При входе в санаторий, где находится расположение, попадаешь в просторный холл с большим старым диваном и телевизором. Данила, старший по Курахово и Волновахе, говорит, что пришлось поставить спутниковую тарелку, потому что «невозможно было телек смотреть, шли только сепарские каналы». Время ужина. Завтрак и обед здесь централизованно в столовой, и только по рабочим дням, для остальных приемов пищи готовить приходится самостоятельно. Здесь готовят на всех, в коридоре сдвигаются столы – и трапеза начинается. В меню жареный картофель с мясом, посыпанный твердым сыром, и сезонный салат. Основное блюдо исполнено впервые, и все сходятся во мнении, что оно удалось.

Мы стоим на улице и готовимся ехать на ночь на КПВВ «Джорджия» – так называют село Георгиевку. Еще один пост, в Курахово, называют Кураховель. 

При подъезде к контрольному пункту навстречу летит волонтерская «Скорая помощь». Впереди только одна горячая точка – Марьинка, значит, уже есть 300-й. Задачи местного КПВВ – обеспечение жителей Георгиевки и Марьинки необходимыми товарами. Через пост проезжают только местные жители и предприниматели, доставляющие грузы в местные магазины.

КПВВ закрыт, мы стоим и смотрим в ночное небо. Чем ближе к полуночи, тем звезды становятся все ярче. Месяц стыдливо прячется за деревьями над самым горизонтом, словно стесняясь проявить свой лик: темень непроглядная. Нагло ведут себя только беспилотники. В их поиске и разговорах мы коротаем время. За пару часов насчитали семь штук. Лениво, одиночными выстрелами, словно нехотя, начинается канонада в районе Марьинки. «Музиканти розігруються, – шутит один из фантомовцев и продолжает, – тут можна послухати концерти різного жанру й на різний вік. Бувають навіть подвійні». Я спрашиваю, есть ли у фискалов возможность поспать. «Так, щоб роззутися, роздягтися й влягтися спати, то ні. А щоб піти полежати, то можна. Але я і такого не роблю, це була би неповага до виконавців», – слышу в ответ. «Все равно, что заснуть в консерватории?» – уточняю я. «Так. Уяви, ти прийшов на концерт насолодитися музикою, музиканти стараются, а ти заснув. Кому це сподобається?» – философски вопрошает мой собеседник.

Сидим за контейнером, прячемся от случайных пуль, которые могут долететь вдоль дороги. Выстрелов и разрывов намного меньше обычного, и фискалы гадают, в чем причина такого затишья. Сегодня в Марьинке пленных должны были обменивать, может, в этом?

Над Красногоровкой полыхают зарницы. «Біда Красногорівки тільки у тому, що вона поблизу Мар’їнки. У цьому селищі немає нічого стратегічного. Воно вже геть розбите, й отримує на горіхи через Мар’їнку», – комментирует фантомовец.

Горький опыт

Сотрудники делятся опытом, каково это – попадать под обстрел. «Я все думал, как падать вперед, когда на груди – станция, автомат. А когда над головой начали шуршать мины, не помню, как забежал в окоп и очнулся лежащим на животе». Или: «Сидели мы как-то на этом же месте. Вдруг рядом над полем пролетает мина и взрывается за КПВВ. Все, кто из бойцов были поблизости, вмиг влетели в «нору». Как в темноте никто не упал и не сшиб другого, непонятно». Это точно: тропа в окоп, а затем в укрытие – крутая и извилистая. «Журналист, если хочешь, сходи глянь, как несколько дней назад минными осколками посекло крайний от Марьинки контейнер погранцов». Смотрю на зарю в районе Красногоровки – и мне почему-то не хочется.

На территорию поста со стороны Георгиевки въезжает «Скорая помощь». Фары не потушены, свет в салоне не включен, скоростной режим не соблюден. Кто-то из военных надрывно кричит «Выключи фары, выключи фары!». К авто подбегают пограничники, слышна перебранка. В этот раз обошлось, но вояки имели право стрелять на поражение. Мы сходимся во мнении, что это – до первого «залета».

Через час со стороны Марьинки подъезжает машина с «Фантомом», и меня забирают в Славянск. Справа сидит Газ. Он сам из Луганска. Там же застал приход «Русского мира». Вынужден был вывезти семью в центральную Украину. В июне вернулся на бывшее место работы за вещами. В его здании обосновался СОБР (специальный отдел быстрого реагирования). Газа пригласил на беседу российский полковник. Именно так и представился. Предложил работу, говорил, что будет заниматься тем же, чем и раньше, обещал, что не будет участвовать в боевых действиях. На словах все выглядело очень красиво. «Я говорю, вроде как ладно, но семью надо забрать». – «Так пусть они сами приедут». – «У нас вещей много, нужна моя помощь», а полковник «Так ты что, к врагам поедешь?» Со слов Газа, у него как пелена с глаз упала. А многие его бывшие коллеги остались работать там.

Сектор А. Лисичанск

В Лисик я еду под музыку Ляписа Трубецкого в потрепанном жизнью и местными дорогами бусике Mazda в окружении ящиков и коробок с продуктами. Ведет Гетьман, рядом Физик. Знакомимся, разговариваем, грызем яблоки. По приезду ищу Хаммера – старшего на этом участке. Когда он появляется в футболке Европейской ассоциации пауэрлифтинга, я понимаю, откуда такой позывной, хотя, как по мне, так он больше похож на кувалду, чем на молоток. В Лисичанске фискалы живут на пятом этаже в одном из промышленных зданий, который примерно равен десятому жилого. Без лифта. Вода по часам: по два утром и вечером. Это не из-за войны, так уже давно.

По дороге на местное КПВВ Хаммер проводит экскурсию: вот сгоревшее кафе, владелец которого яро выступал против оккупантов, и те, недолго думая, сожгли все, вот сильно пострадавшая многоэтажка. По его словам, город был взят всего 15 автоматчиками, действующими, правда, по-ленински: в первую очередь были блокированы основные стратегические объекты.

На КП стоит рыдающая женщина с ребенком: их не пускают на ту сторону. На нее никто не обращает внимания, стоны ее бесполезны и кажутся наигранными. Оказывается, невдалеке стоят еще трое детей, документов на всех четверых у нее нет, и кем она им приходится на самом деле, неизвестно. Такими занимается милиция, но боец в балаклаве с шевроном МВД на рукаве проверяет автомобили и не обращает на нее никакого внимания. Когда мы уезжаем, она с детьми, уже молча, стоит в стороне.

По дороге Хаммеру звонят и говорят, что нашли железнодорожную ветку с территории заброшенной шахты на неподконтрольные территории, по которой дрезиной возят товары. На следующий день принимается решение подорвать этот путь минами. Впереди ГФС идут разведчики из десантуры. Проверив территорию, они докладывают, что в «зеленке» за полотном большая численность противника и операция по подрыву путей переносится на неопределенное время.

Я, Хаммер и Нестор стоим на мосту над Северским Донцом, который соединял Лисичанск с городом-спутником Северодонецком. Посередине зияет провал – одного пролета как и не было, взорвали вражеские силы при отступлении. Разрушено очень мастерски: кромки в местах провала ровненькие, как ножом отрезали. Потрудились явно профессионалы и, по мнению Хаммера, это были россияне, слишком уж хорошо сработано.

Счастье

Мы едем из Лисичанска в Счастье. В одном из поселков военнослужащие просят нас подвезти бойца до блокпоста, следующего по дороге. Он молодой, щуплый и замурзанный. В руках – большой пакет. Разговорились. Родом из Макеевки, два года как живет в Ужгороде. «Тянет» срочную. С продуктами туго. Вместо 110 килограммов картошки дали только 15, но местные выручают, поэтому не голодают. В Макеевке остался брат, живет с того, что нашел «менялу»,  дающего за одну гривню не два рубля, как повсеместно, а три. Недавно, говорит, задержали мужика в «зеленке»: гражданин России, сбежал из «ЛНР». В магазин приходится ездить на попутках, он как раз возвращается с покупками. Как потом рассказали фискалы, блокпост, куда мы довезли бойца, известен тем, что его периодически «прощупывают» ДРГ. Если противнику удастся выбить военных с дороги, то Счастье будет отрезано от остальной контролируемой территории.

В Счастье фантомовцы живут в общежитии в полукилометре от передового блокпоста, постоянно находящегося под обстрелами. Здесь нет проблем с водой, как в Лисике. На большой кухне с двумя газовыми плитами вместе с двумя суетящимися силовиками женщина чистит овощи. Приходит, чтобы помочь с готовкой.

Номера на четверых. Я получаю свою койку, и мы собираемся в Станицу Луганскую.

По пути Ставр рассказывает о местной специфике работы. Линия разграничения проходит по реке Северский Донец, соответственно все нелегальные товары переправляются по воде. Поймать поставщиков с товаром на суше и доказать виновность практически невозможно – документы выписаны на магазины, находящиеся максимально близко к реке. Остается только задержание на переправе, но в таком случае есть большой риск быть обстрелянными с противоположного берега. Поставлять продукцию на оккупированные территории очень выгодно: если помидоры закупаются по пять гривен, то на переправе их сдают посредникам по 25, а конечному потребителю продадут за 40.

Мы движемся по пустой разбитой дороге. Навстречу проехало два авто с надписью ОБСЕ. «Есть такая примета, – поворачивается к нам на переднем сидении Ставр, – приехало ОБСЕ, жди обстрела». Я вспомнил рассказ одного из фантомовцев на КПВВ в Лисичанске про сотрудников этой миссии: «Приезжает как-то ОБСЕ, а на передовой ухает, и очень сильно. Вышли, спрашивают: «Ну что, там стреляют?» – «Стреляют», – отвечаю. Они разворачиваются и уезжают, а вечером в новостях говорят, что украинские военные не пустили наблюдателей на передовую».

Наш «Сталинград», Путин и Медведева

По дороге проезжаем «Сталинград» – блокпост с результатами жестоких прошлогодних обстрелов. Местность представлена множеством опаленных сосен без крон, много сломанных. Деревья похожи на погрызенные сломанные карандаши, словно безумный художник, жаждущий вдохновения, их терзал. От стоящих тут пограничников узнаем, что после сегодняшнего ночного обстрела в Станице сгорело семь частных домов. Мимо проходят местные жители, через пост их сопровождают две прибившиеся собаки: та, что побольше и лохматее, – Путин, а поменьше и короткошерстнее – Медведева (сука потому что).

В Станице то и дело попадаются разбитые дома. Удивляешься превратностям судьбы: старенькая невысокая хатка, слившаяся в одну массу с себе подобными, уничтожена полностью.

Зато новый двухэтажный с мансардой дом из красного кирпича, возвышающийся над всей округой, стоит целехонький.

На передовую нас не пускают – там действует пароль, которого мы не знаем. Ищем, где выпить кофе, сегодня воскресенье – и многие заведения не работают. Заходим в сумрачный, но с кондиционером магазин: «Кофе делаете?» – «Если надо, сделаю». Пока вскипает чайник, немолодая продавщица успевает отпустить нескольких покупателей.

Вернувшись в Счастье, едем на ж/д станцию, куда приходят составы с углем для Луганской ТЭС. Поставщики: «Ровенькиантрацит» и «Свердловскантрацит», оба – входящие в ахметовский ДТЭК, оба – на той стороне. За день обычно приходит 2–3 состава. Сегодня пока был один, из 65 вагонов. Поезда осматриваются визуально на предмет закладок. Сначала двое пограничников с вышки, расположенной метрах в 300-та от станции. Вернее, один смотрит на содержимое вагонов, а второй контролирует «зеленку». Дальше – фискалы на самой станции, хотя, как мне сказали, «больше смотришь под ноги, чем по сторонам». При выгрузке на самой ТЭС содержимое смотрят военнослужащие, охраняющие станцию.

Мы стоим на мосту и глядим на дымящиеся трубы Луганской ТЭС. Позади нас стела, испещренная выбоинами от пуль, на которой крупными буквами сверху вниз написано «ЩАСТЯ» и мелкими «починається звідси». Слова не врут: в каких-то 200 метрах от знака в районе блокпоста слышна трескотня стрелкового оружия и уханье минометов, а тут спокойно.

Для полноты картины от Счастья Ставр хочет показать нам местное озеро. Оно всегда теплое – относится к системе охлаждения ТЭС. На пляже немноголюдно. Три женщины встают с подстилки, сметают песок. Напротив них за озером над дачным поселком поднимается белый дым: туда недавно попала мина. На это никто не обращает внимания, все привыкли.

«Да, мамочка, здесь все спокойно!»

Мы возвращаемся в общагу. Одна из комнат приглашает на охлажденный арбуз. В жару эта ягода, отлежавшаяся в холодильнике, утоляет жажду лучше многих признанных напитков вроде кваса. Среди хозяев – худой высокий молодой человек, которого называют Паганелем. Оказывается, внешнее сходство еще не все. В свой первый выезд он перепутал машины, и пока до него дозвонились, успел заехать далеко с чужой группой. Меня приглашают на балкон и показывают видео, снятое на мобильный телефон с этого же места два дня назад. На экране из-за домов, которые прямо перед нами, поднимается стена дыма: результат обстрела САУшками. Владельцу телефона звонят: «Да, мамочка, привет! Все хорошо, сидим на 7 этаже. В Лисичанске, где же еще. Да, приехали волонтеры из Киева, сидим, едим арбуз. Да, все хорошо, что тут может случиться?!». Некоторые фискалы скрывают от семей свою близость к фронту. Так всем спокойнее.

Пока мы едем на озеро купаться, фантомовцы рассказывают историю, как недавно были на пляже, когда услышали характерный звук летящей мины. «Мы понимали, что перелет, но все бросились из воды. На берегу родители спешно собирали детей, сажали в машины и увозили прочь». Мы заходим в воду. Из трубы ТЭС идет дым. Он проплывает над нами и по форме похож на Млечный Путь. Когда погружаешься в этот теплый водоем, окружающая действительность кажется абсурдной до крайности: война в поселке Счастье, где труба ТЭС создает Млечный Путь.

Стемнело – и мы возвращаемся на базу. Перед нами дорогу переходит местная жительница средних лет. Мы проехали ларек с квасом и решаем вернуться. Только поравнялись с той же прохожей, как она вдруг кричит в открытые окна наших авто: «Хотите остаться здесь навсегда? Желаю вам счастья!».

На следующий день возвращаюсь в Славянск – моя командировка в составе «Фантома» подходит к концу. Думаю о том, что многие мои знакомые именно с этими ребятами связывают знаменитый «блуждающий танк», действующий по принципу «не можем по закону, сделаем по справедливости». Все добровольцы. Есть бойцы, которые несут службу вторую и даже третью ротации. В «Фантом» попасть не так просто: нужно соответствовать определенным критериям, случайные люди на войне не нужны. Они следят за соблюдением законов Украины и сами очень строго их придерживаются. Но и о справедливости, конечно, не забывают.