Глава Госэкоинспекции рассказал, почему отравителей природы в Украине невозможно наказать

Почему в Украине невозможно остановить вырубку леса и незаконную добычу песка и воды; о том, как Бортницкая станция аэрации превратилась в замедленную экологическую бомбу, а вся страна - в огромную мусорную свалку, потому что закон просто не обязывает перерабатывать отходы.

О том, что строительство в охранных зонах остановить практически невозможно, потому что за такие нарушения "ничего не будет", почему никому нет дела до ртутного могильника в центре Киева и о том, как устаревшее трудовое законодательство играет на руку "вечнобольным" чиновникам говорим с главой Государственной экологической инспекции Украины Андреем Заикой.  

(далее - на языке оригинала)

АСН: Относительно заявлений господина Семерака, министра экологии и природных ресурсов. Он недоволен вашей работой. Насколько это соответствует действительности?

Я бы сказал так: мы все недовольны работой экологической инспекции в том формате, в котором она сейчас существует. Есть объективные и субъективные факторы. Вопрос лежит в плоскости полномочий инспекции. После Революции Достоинства был принят ряд декларативных актов по различным отраслевым направлениям. Как они выполняются или не выполняются в других отраслях – это не моя компетенция. Я могу сказать, что происходит у нас в инспекции. Было принято коалиционное соглашение, которое, насколько я понимаю, де-юре все еще действует. Там один из пунктов, если я не ошибаюсь - пункт 1.2.3. в разделе 17 предусматривает создание единого контролирующего органа в сфере окружающей среды, которому должны быть переданы все контролирующие функции. То есть должен быть один орган, который будет контролировать все. Сегодня контролирующие функции в природоохранной отрасли –рассеяны.  

АСН: Что это означает на практике?

К примеру, есть Государственное агентство лесных ресурсов. Оно, безусловно, делает важную для страны вещь - вырубает лес, продает его на экспорт, страна получает валюту, которая сегодня очень нужна. Но, в то же время, оно само себя контролирует. Логики в этом нет. Не может субъект проводить какую-то деятельность и сам себя контролировать. То же самое в меньшей степени есть в Государственном агентстве водных ресурсов. Та же ситуация в Службе геологии и недр. Коалиционное соглашение ориентировалось на европейский опыт, на который сейчас так модно ориентироваться, на мировой опыт, и в конце концов – на здравый смысл. То есть один орган контролирует, другой – непосредственно занимается какой-то производственной деятельностью. Вследствие этого коалиционного соглашения был принят ряд законодательных актов, в частности было принято Постановление правительства № 442, которое предусматривает в части дерегуляции расформирование Сельхозинспекции и передачу ее функций в различные органы. Часть – в новый орган, Госпродпотребслужбу, часть – в Госгеокадастр, часть – в Госэкоинспекцию именно в части контроля за землями. К примеру, у нас существует очень серьезная проблема, о которой все сейчас говорят - я имею в виду мусорные свалки. Почему мы не можем эффективно влиять на эту проблему? Именно потому, что это постановление правительства не выполнено и нам эти функции до сих пор не были переданы. В этом я вижу определенную политическую волю. Сначала была абсолютно логическая цепочка: создаем единый контролирующий орган и, соответственно, он имеет права и несет ответственность. Нельзя нести ответственность, не имея прав. На сегодняшний день наши функции очень сильно распылены. И кроме того меры наказания за преступления в природоохранной сфере - неадекватные. То есть неадекватно низкие. Европейское законодательство на порядок более жесткое по сравнению с украинским. Но как только мы начинаем об этом говорить, сразу же Регуляторная служба и общественность говорят о давлении на предпринимательство.  

АСН: Можете привести какие-то конкретные примеры?

Недавно ко мне на прием пришли представители общественности поселка Тарасовка Киевской области с жалобой на незаконную свалку и с вопросом "почему вы ничего не делаете?". Свалка незаконно заняла около 10-15 гектаров земли. Мы оштрафовали владельцев на 9000 гривен, поскольку в Украине существует именно такая методика расчета штрафов. Мы не можем с потолка взять размер штрафа. К чему это приводит? Субъект хозяйствования государственной или частной формы собственности, прежде всего, руководствуется экономической целесообразностью. Понятно, что есть единичные действительно социально ответственные предприятия, но в большинстве случаев все просто подсчитывают, что выгоднее. Сегодня гораздо выгоднее оплатить мизерные штрафы и дальше незаконно действовать. Можно эту ситуацию сравнить с тем, как постоянно увеличиваются штрафы за превышение скорости на дорогах и за употребление алкоголя за рулем. Представьте, что штраф за превышение скорости будет 201 гривну, а за употребление алкоголя – 2 гривны. Думаю, множество людей и рюмку себе позволит, и будет ездить, и при этом будет выполнять требования закона. Штраф оплатил - поехал дальше. Размер наказания должен быть такой, чтобы при выборе опций выполнять требования законодательства или оплатить штрафные санкции, люди все-таки выбирали выполнять требования законов.  

АСН: как за три года действия этой новой власти не принять новые законодательные акты, которые бы увеличили это наказание?  

Госэкоинспекция не является субъектом законодательной инициативы, хотя мы, разумеется, сотрудничаем с профильным комитетом Верховной Рады, и сотрудничаем плодотворно, имеем поддержку. Причины связаны частично с политической волей, частично с бюрократическими препонами. Я на государственной должности - впервые, всю жизнь работал в бизнесе, и для меня некоторые вещи выглядят абсолютно дико. Когда я зашел на эту должность и посмотрел существующее Положение об экоинспекции, природоохранное законодательство, мы собрали экспертов, выписали концепцию, наше видение того, какой должна быть Госэкоинспекция. А потом начались бесконечные скитания. 

АСН: Ваш концепцию не поддержали? Были какие-то замечания, обсуждение?

Ну, во-первых, в Министерстве экологии со времен Майдана это уже третий министр и, кроме того, было двое исполняющих обязанности министра. То есть фактически пять руководителей ведомства сменились за неполных три года. А согласно украинского законодательства мы, как центральный орган исполнительной власти, деятельность которого направляется и координируется правительством через министра, так вот мы Положение о Госэкоинспекции подаем через министерство на другие органы государственной власти. И вот документ снова и снова возвращался. То есть мы со своей стороны неоднократно подавали свои предложения, и продолжаем это делать.  

АСН: То есть все ваши концепции, все ваши предложения о реформировании экологической инспекции заворачиваются назад уже на уровне руководства?

Они заворачиваются, они тонут ... И это не только вопрос Минприроды. Это вопрос даже в большей степени других органов. Положение имеет заюстировать Минюст, его должны завизировать ряд смежных министерств - Министерство АПК, другие министерства и ведомства. То есть ничего не происходит.

  АСН: Почему, по Вашему мнению, по Вашим оценкам, ничего не происходит?

Откровенно говоря, я думаю, что не хватает политической воли и согласованности. К сожалению, если взять отсутствие политического консенсуса наверху, то это так или иначе проецируется на все этажи вниз. Плюс огромной проблемой является собственно правила функционирования государственного механизма, что для меня лично было настоящим открытием.  

АСН: О каких правилах идет речь?

Возьмем такой простой пример, который для меня был просто шоком. Речь идет о Законе о труде – кадры, назначения и увольнения. Когда я работал в бизнесе, я понимал, что самый важный человек – это финансовый директор. Самый важный человек на государственной службе, по моему мнению – это кадровик. Уволить человека просто невозможно. Есть случаи, когда люди за должности судятся годами. Вот недавно к нам поступило постановление Исполнительной службы о восстановлении на службе человека, который судился с 2009-го или 2010-го года. Фактически у нас патерналистское государство, и суд принимает сторону работника, а не работодателя. Учитывая то, как у нас работают суды, если у нас таких судебных процессов десятки, то наш юридический отдел большую часть времени тратит на суды внутри инспекции за восстановление в должности. С 1 мая текущего года вступил в действие новый Закон о государственной службе, который действительно несколько улучшил ситуацию, но он очень далек от совершенства.  

АСН: Наверное, и с "больничными" также возникают проблемы?

Это вообще отдельная тема. Возможно, стоит пригласить МОЗ сделать какое-то исследование, потому что уровень заболеваемости руководящего состава в Экоинспекции зашкаливает. Думаю, что шахтеры или рабочие на урановых рудниках меньше болеют, чем наши сотрудники. Причем раньше можно было четыре месяца болеть, потом день на работе, потом снова болеть, и так - годами. Сейчас, к счастью, закон четко определяет: или четыре месяца болезни непрерывно, или пять месяцев совокупно за год. И тогда руководитель имеет основания уволить человека. У нас был случай, когда человек болел 119 дней, а на 120-й день он вдруг выздоравливает, чтобы потом снова болеть. Это вопрос реформирования системы государственного управления в широком смысле. Мы четко понимаем, что ответственность за "больничный", по большому счету, никто не несет. Поэтому для того, чтобы государство эффективно работало, любой орган, не только Экоинспекция, нужна управляемость, возможность назначать и увольнять людей, и иметь действенный законодательный инструментарий - то, чего у нас сейчас нет. Большинство претензий к экоинспекции, к сожалению, не беспочвенны, но мы фактически не можем работать так, как мы хотели и как мы могли бы работать.

  АСН: Как Вы считаете, в чем выход из такой ситуации?

Нужны изменения в законодательстве о деятельности экоинспекции как таковой, и, наверное, более широкие изменения. Кстати, я знаю, что сейчас будут изменения в Закон о государственной службе, потому что понятно, что ни один закон не совершенен на все 100%. Отдельный вопрос - это материально-техническое обеспечение. Что такое экоинспекция? Вот инспекторы едут на рейды по браконьерам, по рыбе, чрезвычайные ситуации произошли. Но автомобили последний раз закупались 7-8 лет назад, компьютеры - образца десятилетней давности, формы нет. На следующий год у нас бюджет около 250 млн гривен. Из них 90-95% - это зарплата. У нас не хватает средств даже на оборудование лабораторий, реактивы. А если у нас нет реактивов в лабораториях, не поверены приборы, мы не можем выполнять свои непосредственные функции. Зачем просто тратить средства на зарплату, если у нас нет средств на то, чтобы выполнять нашу работу? При этом, на бюджетном комитете я докладывал о нашем бюджете, наше видение, сколько средств мы просим на лаборатории. Это относительно небольшие средства по сравнению с зарплатой, 10-20 миллионов гривен. А один из народных депутатов говорит: "А зачем? Мы же вам зарплату повысили ". Вот такой уровень осведомленности и восприятия. И это при том, что по результатам проверки Госэкоинспекции в Днепропетровской области предприятия «АрселорМиттал Кривой Рог», после судебных процессов в бюджет было взыскано более 72 млн грн. убытков, причиненных государству в результате сверхнормативных выбросов загрязняющих веществ в атмосферу. Я уже не говорю о том, что идет системный процесс урезания полномочий экоинспекции именно как контролирующего органа и некоторые вещи доходят до абсурда.  

АСН: Какие полномочия экоинспекции у вас забрали?

В течение полутора лет действовал мораторий на проверки – мы вообще ничего не могли проверять. Со второго полугодия 2015 году этот мораторий был отменен. Но ведь у контролирующего органа в сфере окружающей среды должны быть определенные чрезвычайные полномочия. Что я имею в виду? Например, какое-то предприятие начинает сбрасывать в реку вредные вещества. Мы не можем ждать месяц-два пока нам дадут разрешение. Мы должны выехать на это событие на реке так же, как пожарные выезжают на пожар. Что же у нас происходит по факту? У нас есть два вида мероприятий: плановые и внеплановые. Планы заранее составляются, внеплановые - это когда к нам обращаются граждане с жалобами и мы выезжаем на проверку. Сейчас планируются изменения в закон, согласно которым мы должны будем на нашем официальном сайте публиковать сообщение за определенный срок, что мы едем на внеплановую проверку. Мотивация такова, что это – снижение давления на бизнес. Но как это выглядит на практике? Граждане пожаловались на предприятие, мы разместили на сайте информацию о том, что мы приедем с проверкой через 10 дней. Владелец выключает все оборудование и уже ничего не загрязняет. Доказательств загрязнения у нас нет. Это то же самое, если Нацполиция будет сообщать заранее об обыске или задержании. Второй момент. Есть такая норма - о недопуске инспекторов. Вот когда произошла эта трагедия на Грибовецкой  свалке, нас спрашивали, почему мы ничего не делаем. Извините, но последние четыре или пять лет нас туда вообще не допускали.

  АСН: Почему? Как это возможно?

У предприятия есть право нас не допустить на проверку. Зачем тогда нужна такая инспекция? Конечно, когда случилась беда, открыли уголовное производство, все приехали - прокуратура, полиция - тогда уже и нас допустили. Но что из этого, если трагедия уже произошла? То есть это вопрос полномочий инспекции, управляемости, кадровой политики, ну и конечно вопрос, с которого я начинал - это вопрос соответствия наказания преступлению. Тематика, за которую нас все время критикуют - незаконный намыв песка. Мы нарушителей штрафуем, штрафы оплачиваются. Но по сравнению с тем, что получают эти незаконные копатели с теми суммами, которые они платят в виде штрафов - им очень выгодно эти штрафы платить. Они нарушили закон, штраф оплатили, понесли наказание.

АСН: Есть какой-то бизнес интерес, или политическая воля, или определенная заинтересованность того же министра Семерака и других, кто Вас критикует в том, что ничего не сделано и у Вас нет реальных рычагов влияния, ни законодательных актов, ни финансового обеспечения? Почему Вас так критикует тот же министр и его сторонники?

С одной стороны – неудобно критиковать руководство, хотя согласно Закону о центральных органах исполнительной власти субъектом моего назначения является Кабинет министров Украины. Просто деятельность центральных органов исполнительной власти направляется министром через соответствующее министерство. Я не вижу какой-то личной неприязни. Просто, к сожалению, инспекция в пределах тех полномочий, которые есть сегодня - неэффективна и в принципе не может быть эффективной. Но вопрос в том, что просто всех уволить и всех новых набрать в ту матрицу, которая существует абсолютно ничего не изменит. То, что надо в значительной мере обновлять состав - это тоже, безусловно, правильно. Люди работают годами, люди держатся за должности и очень непросто их освободить. Мне стыдно об этом говорить, но это факт - примерно раз в месяц происходит задержание нашего работника. Причем иногда это доходит до абсурда. Вот например Черновицкая область. Год назад инспектора (фамилию называть не буду) задержали на получении взятки за разрешение на незаконную добычу песчано-гравийной смеси. Уволить его мы не можем. Несколько недель назад тот же работник, та же история, та же песчано-гравийная смесь. Вот как так можно? Этот человек до сих пор работает. Это не вопрос, что я его держу или хочу видеть.   У нас идет ряд судов, в основном это, конечно, касается руководящего состава территориальных органов экоинспекции, то есть руководители инспекции, их заместители, те люди, которые работают там годами. Для них это – средства существования, конечно не совсем легальные и они держатся за места всеми силами.  

АСН: А они попадают под нормы закона об очищении власти, если они годами работают на руководящих должностях?

Насколько я понимаю, под люстрацию попадали только руководители территориальных органов и заместители.  

АСН: А на местах что-то изменилось?

Ничего не изменилось. Те же люди, которые годами в этом варятся. Вот такая сегодня ситуация. Поэтому, с одной стороны критику в адрес инспекции я воспринимаю как объективную, а с другой при такой законодательной модели, при таком Положении о государственной экологической инспекции можно всех уволить, новых людей набрать, но ничего не изменится.  

АСН: Просто чтобы поставить своих?

Не без этого. Понимаете, руководитель центрального органа исполнительной власти так или иначе, конечно, фигура неполитическая, но он вынужден маневрировать. Есть какое-то видение депутатов, есть видение глав областных администраций, потому что раньше они согласовывали назначения руководителей территориальных органов. Ну и вообще, должен быть какой здравый смысл, консенсус относительно деятельности экоинспекции. Однако в таком расшатывании ситуации вокруг Госэкоинспекции я конструктива не вижу. Нужно сначала изменить модель, а затем менять людей.  

АСН: Давайте поговорим еще раз не о политике, а реальные проблемы. Контролирует экоинспекция экологичность общественного транспорта?

С проверкой транспорта так же есть проблема, поскольку порядок, согласно которому Госэкоинспекция может это делать, отменен. То есть мы и здесь сталкиваемся с проблемой несовершенного законодательства в природоохранной сфере.  

АСН: В последнее время в столице возникает много скандалов, связанных с работой автомобильных моек, расположенных вблизи жилых домов, работают круглосуточно и даже чистят интерьерные ковры. Является ли это законно и как с этим борется Госэкоинспекция?

Дело в том, что большинство автомоек как субъекты хозяйствования работают по упрощенной системе налогообложения. К сожалению на сегодня экоинспекция не имеет полномочий проверять такие субъекты.

  АСН: Такое уточнение. Которые сейчас грязные места в столице? И кто в этом виноват?

Скажу коротко. Я достаточно давно и долгое время был причастен к природоохранной тематике, это была скорее общественная деятельность. Мне казалось, что я представлял себе ситуацию с окружающей средой. Но она значительно хуже, чем себе может представить любой, кто не углублялся в эту проблематику. У нас дела очень плохи. Недавно было опубликовано международное исследования ВОЗ, согласно которого в Украине - самый большой в мире уровень смертности людей от выбросов в атмосферный воздух. Не в абсолютных цифрах, а относительно численности населения. Конечно, эти исследования относительные, это трудно доказать и зафиксировать, но это очень тревожный сигнал. Возможно, мы не первые, а третьи, но ведь что это, по большому счету, меняет? В столице - ужасная ситуация с Дарницкой ТЭЦ, Бортнической станцией аэрации, заводом "Радикал"… Это я называю загрязнителей, которые всем известны, на кого постоянно жалуются люди и эти вопросы нужно решать, поскольку это вопрос больших денег. Кроме того, все время возникают какие-то точечные проблемы и, к огромному сожалению, причина – в отсутствии у нас рычагов влияния с точки зрения полномочий. Вот я приведу пример.   Обратились мои знакомые, которые живут на Левом берегу в Киеве в районе Ленинградской площади. Там работает предприятие "Фанплит", которое занимается обработкой древесины. Так вот это предприятие осуществляет отопление опилками и отходами деревообработки, хотя они должны отапливать газом. Соответственно, и уровень загрязнения воздуха принципиально разный. Это то же самое, когда вам надо вскипятить чайник на плите или вы то же самое можете сделать, разведя у себя на кухне костер. Результат будет одинаковым, но дышать там будет нечем. Люди жалуются постоянно. Но мы, фактически, ничего не можем сделать. Мы пришли проверять днем, они котел выключили, а ночью снова включили. Мы пишем в Нацполицию, прокуратуру, но ничего не происходит.  

АСН: А как должно быть? Какие, по Вашему мнению, в такой ситуации нужны полномочия экоинспекции, чтобы подобные случаи не повторялись?

Экологическая инспекция должна иметь такие полномочия, чтобы мы пришли и просто закрыли предприятие. Или выписали такой штраф, чтобы предприятию было выгоднее отапливать газом, чем оплачивать штраф. Почему я привел этот пример? Когда к нам поступает жалоба, то есть гражданин обращается к нам, то мы не можем не выйти на проверку. Иногда бывает так, что подобные ситуации возникают из-за недобросовестной конкуренции, кто-то на соседа обиделся, но бывают ситуации абсолютно объективные, как в случае, о котором я только что сказал. Сначала мне позвонил знакомый, потом пришла ко мне делегация жителей того района города, то есть люди массово жалуются, люди болеют. Но наши возможности - минимальны. Та же ситуация с Дарницкой ТЭЦ - это частное предприятие, за которым стоят средства, прибыли. Опять же, мы можем сколько угодно жаловаться на Бортническую станцию ​​аэрации, но Киев не может остаться без очистных сооружений. Так же, мы не можем отключить водоканалы, которые являются серьезными загрязнителями.  

АСН: Какой выход из такой ситуации? Как нам решать эти проблемы?

Должна быть системность, должна быть государственная программа, когда подобные предприятия постепенно выводятся из эксплуатации, вводятся новые мощности. С другой стороны, есть субъекты хозяйствования, и государственной, и негосударственной форм собственности, когда от того, что мы их закроем, никто не умрет, город не останется без света или воды, они действительно безумно загрязняют окружающую среду. Например, раньше инспекция, выходя на проверку, имела полномочия приостанавливать деятельность предприятия, если фиксировались серьезные нарушения. Сегодня мы обязаны судиться. А этот процесс может длиться годами. Во-вторых, в судах на одной стороне инспекция и юристы с зарплатой 3 тыс. гривен, а на другом - мощное предприятие, которое зарабатывает серьезные средства и имеет квалифицированных юристов, которые работают за большие деньги. А потом нас спрашивают, почему мы ничего не делаем. Мы отвечаем, что вот мы подали в суд, что мы еще можем сделать? Есть полномочия, в рамках которых мы делаем максимум того, что возможно.  

АСН: Сколько в Киеве и под Киевом незаконных свалок? Как с этим борется экоинспекция?

Точное количество незаконных свалок трудно назвать, поскольку куча мусора в 5 кв.м. - это уже незаконная свалка. Кроме того, в Украине законы не обязывают перерабатывать мусор. Предусмотрено только захоронение. Одной из наиболее злободневных и нерешенных проблем для большинства населенных пунктов является ликвидация незаконных свалок. Согласно нашего законодательства решение вопросов сбора, транспортировки, утилизации и обезвреживания бытовых отходов возложено на органы местного самоуправления, которые медлят с внедрением современных технологий обращения с бытовыми отходами. По этой же причине в населенных пунктах, как правило, в частном секторе, долинах рек, отдаленных лесах ежегодно обнаруживаются сотни и тысячи несанкционированных свалок. Это одна из самых острых экологических проблем сегодня.  

АСН: Мусорные свалки так опасны для здоровья человека?

Во-первых, разлагаясь, мусор отравляет землю, грунтовые воды и даже воздух. Кроме того, нередки случаи, когда люди сами сжигают отходы, сухие листья. Но при сгорании выделяется еще больше вредных веществ, таких как окись азота, метан, углекислый газ и т.д. Их содержание может быть до десятков процентов от состава воздуха. Более того, мусор самовоспламеняется, поскольку происходят химические реакции, повышается температура. Чтобы преодолеть эту проблему, Украине нужны инвесторы, расширенная ответственность производителя.   Другой важный момент - мусор как ресурс имеет большой потенциал. Его можно перерабатывать, использовать для отопления метан, который образуется на полигонах. Только на Львовской свалке образуется около 10 млн кубических метров метана ежегодно. Шведы - мировые лидеры в переработке мусора. Сегодня у них почти половина отходов перерабатывается, а другая половина используется для выработки тепла. И только около 1-2% мусора остается непереработанным. В Украине же до сих пор отсутствует национальная система обращения с отходами, которая должна начинаться с уменьшения количества отходов, внедрять раздельный сбор мусора, транспортировку и собственно преобразование мусора в ресурс.  

АСН: Недавно экологи показывали журналистам места на Днепре, где реку можно перейти вброд, она мелеет. Говорят, что это из-за незаконную добычу песка. Почему это происходит и каковы последствия?

У Госэкоинспекции нет полномочий проверять субъекты хозяйствования, которые осуществляют работы по добыче полезных ископаемых в части надзора за соблюдением законодательства об охране и использовании недр на землях водного фонда и других землях. То есть полномочия, предоставленные Госгеонадра, применяются на официальных месторождениях. А самовольная добыча полезных ископаемых за их пределами, в том числе на землях водного фонда, остается бесконтрольной. При этом согласно ст. 23 Кодекса о недрах землевладельцы и землепользователи в пределах предоставленных им земельных участков имеют право без специальных разрешений добывать для своих хозяйственных и бытовых нужд полезные ископаемые местного значения общей глубиной до двух метров. Таким образом, осуществляется добыча песка и его присвоение без соответствующих разрешительных документов. Более того, в настоящее время отменена Методика расчета размеров возмещения убытков, причиненных государству вследствие нарушения правил охраны водных ресурсов на землях водного фонда.  

АСН: Как, по Вашему мнению, можно решить эту проблему?

Госэкоинспекция должна иметь полномочия, которые позволят нам оперативно реагировать и немедленно пресекать нарушения требований природоохранного законодательства. Для этого нужно ввести рейдовые проверки. Необходимо также ввести понятие целесообразности и обоснованности осуществления расчистки рек, разработать порядок реализации незаконно добытых природных ресурсов, в том числе и водных живых ресурсов с правом законного использования средств на материально-техническое обеспечение для осуществления оперативных мероприятий.  

АСН: В Киеве некоторые новостройки строятся с нарушением законодательства, в том числе и экологического. Например - новостройка в прибрежной зоне Днепра возле метро "Левобережная", или история с озером "Утиная". Подобные дела вы оспариваете?

Госэкоинспекция осуществляет надзор за соблюдением законодательства об использовании и охране земель, в том числе водного фонда (прибрежно-защитные полосы). Согласно части 2 Ст. 61 Земельного Кодекса Украины, Ст. 88, 89 Водного кодекса Украины ограничен режим использования прибрежных защитных полос, но административная ответственность за нарушение режима не установлена. Во время расчета убытков, причиненных самовольным занятием земельных участков, мы используем методику определения размера ущерба, в соответствии с которой начисляются суммы убытков. Но эти суммы не соответствуют размерам даже нормативно-денежной оценки земель за 1 кв.м. Таким образом существует проблема очень небольших штрафов и сумм убытков за нарушение природоохранного законодательства. Например, по действующим методикам начисления убытков за самовольное занятие 1 кв. земель лесного фонда сумма убытков составляет - 4,83 грн, природно-заповедного фонда - 21,90, прибрежно-защитной полосы - 0,63 грн. То есть, например, за самовольное занятие 10-ти соток прибрежной полосы на острове Труханов насчитывается ущерб в сумме 630 грн. Что касается столицы, то, как я уже сказал, у Государственной экологической инспекции в городе Киеве отсутствуют возможности для оперативного реагирования на нарушения природоохранного законодательства. Поэтому очень нужны изменения в Закон Украины «Об основных принципах осуществления государственного надзора (контроля) в сфере хозяйственной деятельности», необходимо разработать Порядок проведения рейдовых проверок по охране и использованию водных живых ресурсов, растительного и животного мира и других природных ресурсов.  

АСН: Многострадальная Бортнической станции аэрации весной находится на грани прорыва. Какова ситуация там сейчас?

Бортническая станция аэрации ОАО «АК «Киевводоканал» - это единственные очистные сооружения сточных вод Киева и близлежащих городов и поселков Киевской области, достаточно сложный комплекс инженерных сооружений для полной биологической очистки сточных вод. На станции проходят очистку все бытовые сточные воды, а также стоки промышленных предприятий после предварительной их очистки на самих предприятиях. Проектная мощность станции - 1800000. М3 сточных вод в сутки (проектная мощность каждого из 3-х блоков - 600 тыс. М3 в сутки). Фактический расход сточных вод, поступающих на очистку на сегодня составляет 800 000 - 1000000 м3 в сутки. Однако, этот расход является максимальным, при котором возможно обеспечить качественную очистку сточных вод. Станция была спроектирована еще в 50-60-х годах прошлого века институтом "Киевпроект" и с тех пор никаких существенных изменений в нее не вносилось. Очевидно, что сегодня такая схема является морально устаревшей и не пригодной для применения, поскольку изменился состав сточных вод, собственно качество осадков. Проблема и в том, что разрушаются железобетонные и металлические конструкции технологических сооружений, от коррозийных процессов разрушаются технологические трубопроводы. Существующие иловые поля перегружены, поскольку отсутствуют эффективные технологии утилизации осадков, образующихся в процессе очистки стоков. Думаю, что в дальнейшем ситуация может еще больше ухудшиться и приведет, в конечном итоге, к сбросу неочищенных стоков города в Днепр и к возникновению экологической катастрофы не только украинского, но и европейского масштаба.  

АСН: - Большое спасибо!  

Спасибо!