Андрей Парубий: Нет в Верховной Раде старших и младших братьев

Председатель Верховной Рады Андрей Парубий встретил АСН в разгар своего рабочего дня — около восьми вечера. Кабинет просторный. Шутим, что можно здесь на ровере (так галичане велосипед называют) кататься. Отвечает, разве что на роликах, но нет времени. Выспрашиваем «не для записи», сколько длится рабочий день. И узнаем, что он просто продолжается. На сон остается до четырех часов. На рабочем столе — куколка-ангел. «Это мне дочь Яринка принесла, когда приезжала недавно», — делится Парубий.

Никакого напряжения. Никакого официоза. Переходить к злободневным вопросам не хочется. Но надо. Ведь их немало. Начиная с безопасности членов семей лидеров постмайдановской Украины и заканчивая секретами переговорных процессов на Печерских холмах, коррупцией и расследованиями. Об этом и многом другом глава ВР Андрей Парубий рассказал в интервью «Аналитической службе новостей» (АСН).

— Андрей Владимирович, на днях было совершено нападение на жену секретаря СНБО Александра Турчинова. Усилена ли охрана вашей семьи и вас лично?

— Конечно, меня взволновало это событие. Мы с Арсеном Аваковым (министром внутренних дел. — Авт.) обсудили его очень детально. Тот человек приехал с явной целью, накрученный. И для меня, и для многих других это сигнал. Одно дело, когда мне под ноги бросали гранату или была информация, что снайперы на меня охотятся на Майдане. Но я знал, на что иду и за что воюю. Другие эмоции, когда речь идет о безопасности членов семьи.

Есть круг лиц, которые не могут отказаться от охраны, за которых государство несет полную ответственность. Поэтому я как председатель Верховной Рады не могу здесь принимать отдельных решений. Государственная служба охраны работает по протоколу. У членов семьи, живущих во Львове, охраны нет.

— Перевезете семью в Киев?

— Мы в семье по этому вопросу еще не приняли окончательного решения. Но безопасность, конечно, тревожит.

— В апреле 2015 года вы сообщали, что украинские спецслужбы располагают информацией о возможной спецоперации ФСБ России против вас и председателя Комитета ВР по вопросам нацбезопасности и обороны Сергея Пашинского, цель — организовать в России открытый судебный процесс в отношении вас. Сейчас эта угроза существует?

— Разведка посоветовала тогда озвучить эту информацию как превентивное средство. После этого сигналов в этом направлении уже не было.

— А другие сигналы были?

— Да. Но подробностей не буду озвучивать.

— Тогда скажите, почему вы дальше живете в гостинице? Насколько это безопасно? Вам советовали переехать?

— Советовали переехать в более защищенное жилье. Но пока не планирую.

Конечно, отель «Киев» не имеет защищенности самого высокого уровня. Но я в этом номере живу давно. Отель близко от работы. К тому же аренда другого жилья потребует гораздо больше денег.

— Разве нет специального жилья для председателя ВР?

— Очевидно, что есть. Но как это будет воспринято, если я перееду в Конча-Заспу? Особенно сейчас, когда вся Украина проходит тяжелые испытания.

Я знал, на что иду и за что воюю. Другие эмоции, когда речь идет о безопасности членов семьи

— Подождите, но вы уже не просто Андрей Парубий, а глава парламента.

— Председатель ВР заботится о безопасности. Но также заботится о честном и ответственном диалоге с обществом.

— Еще о безопасности. Вы в свое время убрали забор возле Верховной Рады. Сейчас, учитывая усиление радикальных настроений и то, что в ВР могут приходить вооруженные люди, ограждение вернуть не планируете?

— Забор — не выход. Он не помогает. Очевидно, что общественное напряжение нужно снимать, но не строя ограждения, а проводя реформы, отвечая на вопросы. Поэтому — никаких заборов. Напротив, ищу механизмы для максимальной открытости парламента для людей, чтобы люди могли зайти, посмотреть собственными глазами, что там происходит.

Общественное напряжение нужно снимать, но не строя ограждения, а проводя реформы, отвечая на вопрос

— Но на площади Конституции, где уже после революции, 31 августа 2015 года, пролилась кровь, погибли люди...

— ...Там лежат цветы у портретов ребят, которые погибли, выполняя свой долг. Они должны напоминать каждому, что человеческая жизнь — самое важное. А то, что произошло тогда в тылу во время войны, — неприемлемо.

Вместе с тем отмечу, что правоохранительные органы очень четко и качественно выполняют свои обязанности. С Министерством внутренних дел мы находимся в системном, постоянном взаимодействии. Будем и дальше сотрудничать. Снимать напряжение.

— Генпрокурор недавно сообщил, что в отношении вас до сих пор открыто дело о ратификации «харьковских соглашений» в 2010-м и дымовых шашек. Почему?

— Я не следователь. Не знаю механизмов закрытия дела. Надеюсь, Юрий Витальевич сделает все необходимое, чтобы оно было доведено до логического завершения.

— Скажите, а что если с помощью старых дел вас захотят подвесить на крючок, чтобы были управляемым председателем ВР?

— Ни у кого нет никаких шансов каким-то образом повлиять на меня.

Если меня Янукович «не подвесил на крючок», то точно никто такого больше делать не будет. Бесперспективно.

Если меня Янукович «не подвесил на крючок», то точно никто такого больше делать не будет. Бесперспективно

— А что с делами Майдана? Происходят допросы?

— На все вызовы ГПУ стараюсь быстро и оперативно реагировать. Было немало допросов. По общему делу несколько раз был многочасовой детальный разговор. И относительно других немало.

И что меня очень удивило: недавно впервые за два года давал отдельные показания по делу первой атаки на Майдан 25 ноября. Хотя там факты преступления очевидны, видео и фото, как бойцы «Черного «Беркута» наносят мне десятки ударов дубинками, хотя я держу удостоверение народного депутата Украины. Есть отдельные эпизоды очевидные, по которым можно было бы сделать быстрые выводы, передать дела в суд. Конечно, я не следователь. Но не могу понять, почему ко мне по этому отдельному делу следователи только через два года обратились, как минимум это удивляет. Я об этом сказал Юрию Витальевичу Луценко.

Я очень рассчитываю, что наконец мы начнем получать полные и исчерпывающие ответы о преступлениях, которые были на Майдане, относительно злодеяний системы Януковича.

— Надежда Савченко вернулась в Украину. Как она повлияет на работу парламента?

— Надежде сейчас сложно. Ей приходится быстро адаптироваться к новым условиям. Имею честь знать Надю с Майдана. Она была в 18-й сотне Самообороны Майдана, отвечала за внутреннюю безопасность. Думаю, нам нетрудно будет найти общий язык и взаимопонимание.

Во вторник, 31 мая, Надежда имела первой слово. Мы договорились на согласительном совете об этом, ведь важно, чтобы она могла высказаться с главной трибуны страны. Отмечу также, что Надежда является членом Комитета по вопросам безопасности и обороны, членом делегации ПАСЕ. Думаю, депутаты поддержат любые ее желания относительно деятельности в Раде. Содействие по направлениям, важным для нее, будет максимальным. Очевидно, это будет также и освобождение пленных, и помощь тем, кто сейчас в неволе на оккупированных территориях.

— У Савченко обостренное чувство справедливости. По вашему мнению, сможет ли она сдерживать эмоции? Надежда разбудит Верховную Раду или усилит конфликтогенность этого парламента?

— Острое чувство справедливости у Надежды было и на Майдане, и на передовой. Но она всегда действовала как командный боец. В самые тяжелые времена — и на Майдане, и в «Айдаре» — она была членом общей украинской команды, что в сочетании со стремлением справедливости поможет ей и сейчас принимать правильные решения.

Острое чувство справедливости у Надежды было и на Майдане, и на передовой. Но она всегда действовала как командный боец

— Во время обсуждения возвращения Савченко в Украину озвучивали, в частности, то, что условием стало проведение выборов на временно оккупированных территориях Донбасса. Что вам известно об этом? Насколько вероятно, что выборы там состоятся в ближайшее время?

— Не думаю, что эти вещи могут быть взаимосвязанными.

Еще раз подчеркну, что вопрос выборов на Донбассе — комплексный и многосторонний. Пока нет длительного устойчивого прекращения огня, то есть выполнения первого пункта Минских соглашений, пока нет обеспечения прав и свобод наших граждан, которые сейчас являются заложниками оккупационной власти России, пока нет гарантии безопасности людей — говорить о выборах крайне сложно. Выборы — это не техническая акция, а тончайший инструмент демократии. Если мы говорим действительно о выборах, а не их имитации.

Вопрос выборов на Донбассе — комплексный и многосторонний

— Расскажите, как сейчас в парламенте чувствует себя коррупция? Почему все время появляется информация, что за голоса предлагали деньги, должности, другие преференции? Вы обращались по этому поводу в правоохранительные органы?

— Поэтому еще раз прошу немедленно мне сообщать всю информацию о коррупционных действиях или сразу обращаться в НАБУ. Я, как председатель Верховной Рады, сделаю все для максимальной прозрачности работы парламента, для того, чтобы исключить такие вещи. Напомню, коррупционную составляющую в вопросе представления депутатских запросов уже невозможно скрыть. Ведь все они теперь публикуются. И каждый может увидеть, какие вопросы поднимает депутат в запросе, с какой целью.

— А если кулуарно, на уровне руководителей фракций договариваются о должностях, преференциях — разве это не коррупция?

— Напомню, что принято решение о создании НАБУ, Антикоррупционной прокуратуры. Поэтому еще раз прошу передавать всю имеющуюся информацию в эти органы, чтобы они возглавили борьбу с коррупцией. Если кто-то не хочет лично обращаться в милицию, пусть мне даст информацию, и я это сделаю.

— Расскажите, как проходят переговоры по проблемным вопросам в вашем кабинете при участии Президента и Премьера? Как часто?

— Проблемы коммуникации не существует. Мы часто встречаемся с руководителями всех фракций и групп, как минимум три раза в неделю. Каждый четверг мы обсуждаем вопрос повестки дня парламента. Есть стратегические встречи (как правило, по средам), на которых мы определяем прерогативы, задачи Рады, то, какие вопросы объединяют, по которым пока не находим понимания.

С Премьер-министром очень плотная коммуникация. Иногда и несколько раз в день. Порой встречи проходят в двенадцать или час ночи. В частности, когда нам важно определить, какие из МВФовских законов имеют шансы на принятие.

И с Президентом часто общаемся. Прорабатываем целевые направления, как, например, вопросы судебной реформы сегодня (26 мая. — Авт.) прорабатывали.

Также есть стратегические общие встречи, где мы собираемся в более широком кругу.

— Арсений Яценюк является участником переговоров?

— Да. Арсений Петрович часто бывает на встречах.

— И при участии Петра Порошенко?

— Да, в том числе и с участием Президента.

Яценюк — председатель политической партии «Народный фронт», которая имеет в парламенте вторую по численности фракцию. Поэтому понятно, что во время стратегического планирования Арсений Яценюк принимает участие в наших совещаниях. И мы с ним видимся довольно часто и вне таких совещаний.

— В парламенте выглядит так, что Блок Петра Порошенко позиционирует себя как старший брат, который считает, что имеет право говорить, что делать или не делать «Народному фронту». Это может разрушить коалицию БПП+НФ? Как находите консенсус?

— Нет в Верховной Раде старших и младших братьев. А есть фракции. Да, какие-то имеют большую численность. И их голос более весомый по одной простой причине: без голосов фракции Блока Петра Порошенко фактически ни одно решение пройти не может. Конечно, как и во время переговоров, определения компромиссов, поиска консенсуса. Также и «Народный фронт» имеет мощную фракцию. Эти аспекты учитываются. Ведь без компромисса нельзя надеяться на результативное голосование в зале.

— Приоткройте занавес, что происходит вокруг обновления Центральной избирательной комиссии? Почему затягивается? Засекречивается?

— Ждем представления Президента. Как только оно поступит, сразу же, безотлагательно будет внесено в зал Верховной Рады.

Насколько мне известно, Президент продолжает политические консультации. Этот вопрос острый.

— Вы — участник этих переговоров?

— Относительно ЦИК я был на нескольких совещаниях. Но я не являюсь непосредственным участником переговоров по кандидатурам членов Центризбиркома.

— Яценюк — непосредственный участник от НФ?

— Не знаю. Не могу комментировать.

— Кто из олигархов приходит к вам в кабинет, участвует в переговорах?

— С тех пор как я здесь, никого из тех людей, кого называют олигархами, не было.

— Андрей Владимирович, вас считали радикальным ультранационалистом. Какие у вас сейчас взгляды? Как вас воспринимают на Западе? Есть ярлыки «бандеро-фашиста»?

Действительно, российская пропаганда пытается распространить в отношении меня разную клевету, прикрепить ярлыки, не оставляет попыток меня демонизировать еще со времен Майдана

— У нас хорошие и тесные отношения с западными партнерами. Хотя, действительно, российская пропаганда пытается распространить в отношении меня разную клевету, прикрепить ярлыки, не оставляет попыток меня демонизировать еще со времен Майдана. Эта «топорная» пропаганда действует разве что на самих пропагандистов, но никак не на наших партнеров, с которыми мы прошли много и на Майдане, и в АТО, и здесь.

— И вопрос о материальном. Каждый председатель ВР оставляет что-то после себя в помещении ВР. К примеру, Александр Мороз оборудовал комнаты для курения (которые ныне закрыты). Владимир Гройсман — детскую комнату. А вы что планируете? Возможно, картину советскую в здании под куполом закрасят при вашем председательстве?

Главное сейчас — максимально реформировать парламент

— Я яблоню посадил. Что касается символики советских времен, изучим этот вопрос и решим.

Но главное сейчас — максимально реформировать парламент: и в плане регламента, и в плане аппарата, и в плане новой системы работы. Хотел бы, чтобы именно это осталось.