Александр Дымокуров: Суды возвращают нелегальные грузы их владельцам

С началом военных действий на востоке Украины полковник милиции Александр Дымокуров (позывной «Киргиз») пошел служить в звании рядового в добровольческий батальон «Золотые ворота». Отвоевав год в районе Счастья, по предложению командира спецподразделения налоговой милиции «Фантом» стал руководителем данного подразделения в Луганской области. О своей службе в милицейской роте и борьбе с местной преступностью, контрабандистах и расстреле мобильной группы Александр Борисович рассказал в откровенном интервью «Аналитической службе новостей» (АСН).

— Александр Борисович, вы много лет прослужили в СБУ, потом в милиции. Не обидно было в звании полковника идти рядовым в добровольческий батальон?

— У меня не было комплексов на этот счет. Прослужив всю жизнь опером, я не разбирался в военном деле. Например, не знал, как выбрать сектор обстрела, с какой стороны поставить пулеметчика, как установить заслон. Я достаточно хорошо себя чувствовал рядовым. И так вышло, что я сделал карьеру второй раз: от рядового я стал командиром отделения, а затем — заместителем командира роты.

— Чем занимались в батальоне?

— Работали на блокпостах, проводили зачистки населенных пунктов, совершали рейды в «зеленку», выполняли милицейские функции: боролись с мародерами, следили за общественным порядком.

Например, приехали с напарником в Нижнетеплое улучшать криминогенную обстановку. В сельсовете ознакомились с происходящим, узнали, кто хулиганит. Сначала приехали к тому, что крепко пьет и маму с папой избивает. За шиворот его, определили на общественные работы: копать окопы и т.д. Потом он написал расписку, в которой поклялся, что родителей никогда бить не будет. Мы отобрали у него эту бумагу и пообещали, что если снова станет распускать руки, то мы приедем и перед всем сельсоветом эту расписку зачитаем. Я иногда позваниваю в сельсовет — он, конечно, пьет, но родителей уже не трогает. И дальше по такому же принципу усмирили остальных хулиганов: чтобы стекла не били, соседей не избивали и прочее.

Однажды поймали банду разбойников. Во время активных боевых действий Счастье обстреливали с 16 часов и до утра. С рассветом начиналась городская жизнь, а к 15 часам уже все прятались по подвалам. И в этот дневной период шайка из трех местных с обрезом наперевес и в балаклавах совершала кражи из магазинов. Выручка в среднем составляла две тысячи гривен. Что можно наторговать, когда в городе людей мало осталось? На тот момент мы с напарником Игорем, также в прошлом сотрудником милиции, уже успели наработать агентуру, которая «сообщила», что бандиты находятся по определенному адресу. Мы влетели туда, и после нехитрых убеждений нам выдали украденные вещи. Дальше подключили местных милиционеров. Правда, по адресу арестовали лишь одного из группы. Остальные, со стрельбой и мордобоем, были задержаны возле блокпоста. Один из них оказался отпетым преступником: перед войной участвовал в разбое и находился в милицейском розыске. Затем переметнулся на ту сторону и успел повоевать за «ЛНР». Там проворовался и был в розыске уже у сепаратистов, поэтому вернулся в Счастье и занимался разбоями, пока мы его не поймали.

— Как местные жители воспринимали добровольческие батальоны?

— Наш батальон никогда не отбирал имущество даже у так называемых сепаратистов. Да, уголовный контингент задерживали, проводили профилактические беседы. На тот момент в Счастье и прилегающем секторе за правопорядком некому было следить: милиция по ряду причин не была еще готова выполнять свои служебные обязанности в полном объеме, как сейчас.

— С расквартированными в Счастье другими добровольческими батальонами ваша рота нашла общий язык?

— Несмотря на огромный патриотизм, в рядах добровольческих батальонов было достаточно случайных людей, которыми управляло чувство наживы, беззакония. Например, в декабре 2014 года приезжают из одного из добровольческих батальонов в райотдел милиции Станично-Луганского района, что в селе Петровка (в самой Станице здание было разрушено), и говорят: «Так, родненькие милиционеры, давайте ключи от здания и машин — теперь мы будем следить за правопорядком». Дали на сборы время и уехали. На тот момент в селе не было ни СБУ, ни прокуратуры, ни судей и порядок вершил тот, у кого длиннее ствол. Нам поступает команда из штаба АТО выдвинуться в данный населенный пункт. Согласно приказу, «Золотые ворота» выделили отделение бойцов с полным вооружением, начиная от пулеметов ДШК и заканчивая гранатометами. Взяли райотдел под охрану. Когда так называемые «добровольцы» вернулись, мы дали понять, что так просто им ключи никто не отдаст, а вооруженное противостояние может быть сопряжено с большими человеческими потерями. На этом инцидент был исчерпан.

Было еще несколько подобных случаев по фермерским хозяйствам, когда псевдодобровольцы угрожали фермерам, что «мы сегодня приедем с нотариусом, будьте готовы переписать имущество на нас». Мы выдвигались, занимали оборону и сохраняли статус-кво.

Так вышло, что я сделал карьеру второй раз: от рядового я стал командиром отделения, а затем — заместителем командира роты

— В вашей зоне ответственности есть интересное село, разделенное Северским Донцом пополам, часть которого находится на оккупированной территории. Почему не закроют паромную переправу?

— До войны это село называлось Желтое, но для местных обладало двумя названиями: Лобачево (сейчас контролируется украинскими войсками) и Желтое (оккупированная территория). Две части села соединялись паромом. Во время боевых действий паром разрушили и осталось только два причала по обеим берегам реки, соединенные между собой тросом, по которому передвигается лодка на ручной тяге. Село находится недалеко от Старого Айдара и Счастья, но добраться до него можно только лесными дорогами. Когда в распутицу грунтовки размывает, местным, чтобы купить продукты, проще на лодке перебраться в Желтое, сесть на маршрутку и добраться за 15 минут до Луганска. К слову, в Лопаскино, где проживает с полсотни семей, ситуация та же: легче перебраться через реку в Славяносербск, чем идти пешком до Трехизбенки.

Еще в Желтом школа расположена на оккупированной стороне, и детям из Лобачево приходится кататься через реку: до ближайших школ на этом берегу детям трудно пешком добраться, а школьные автобусы, насколько я знаю, не ездят. Председатель Желтинского сельсовета и сама живет на той стороне, но часто вынуждена переправляться на этот берег, чтобы решать вопросы касательно пенсий местных жителей, доставки продуктов, а также угля на зимний период.

— А что там за история была с незаконными грузопотоками через лобачевскую переправу?

— Организаторами ее были сотрудники милиции. Сами они из Луганска, но по ряду обстоятельств оказались на этой стороне. Они связались со своими коллегами из Луганска, и те наладили сообщение на оккупированной территории. Почему в Лобачево? В плане логистики данная переправа очень удобна: хороший подъезд, есть место для складирования грузов и прочее. Единственный недостаток — лодочная перевозка. Так они пустили две лодки одновременно: одна на один берег, вторая — на другой. Каждый день в течение месяца на переправу прибывало до семи машин грузоподъемностью от пяти до семи тонн. Дорога проходила через Старый Айдар и заминированные участки леса. Есть версия, что военнослужащие, которые были ответственны за оборону счастьинского сектора, разминировали путь и обеспечили проход автомобилей. Я тогда служил в «Золотых воротах», и нас в том районе было человек 60 — милицейская рота. Мы пытались перекрыть своими силами, наш командир говорил и с военными, но решить проблему смогли только после того, как пригласили тележурналистов. Провезли их на свой страх и риск через все блокпосты в Лобачево, где они сняли разгрузку и перевозку на оккупированную сторону замороженных туш. После вышедшего репортажа наш сектор посетило множество разных комиссий и грузовики с пивом и мясом ездить перестали.    

— Есть версия, что в расстреле мобильной группы, когда погибли Эндрю и сотрудник «Фантома», виноваты люди, связанные с контрабандой. Вы ее разделяете?

— На момент расстрела мобильной группы системной контрабанды, как на переправе в Лобачево, уже не было. Да, были перевозчики овощей, но это не прежние объемы. Кстати, это не первое нападение на украинских военнослужащих в том районе. 5 мая прошлого года прямо в селе Лопаскино обстреляли разведчиков 92-й бригады. 18 мая под огонь попали бойцы «Золотых ворот». Затем произошло нападение на военнослужащих восьмой бригады спецназа, и оно было идентично случаю с Эндрю: сначала отработали минами МОН. Надо понимать, что Лобачево с Лопаскиным — это села с повышенной для жизни опасностью: в том секторе особенность расположения наших оборонительных сооружений позволяет врагу переправляться через реку Северский Донец и устраивать засады. Намного легче задержать «КамАЗ» на кемпинге в Счастье, чем микроавтобус или «Ниву» с сыром в Лопаскино — всегда можно ожидать, что с той стороны обстреляют.

На момент расстрела мобильной группы системной контрабанды, как на переправе в Лобачево, уже не было

— Расскажите о специфике борьбы с незаконной перевозкой товаров в Луганской области.

— На нашем участке много «муравьев». Так называемых людей, которые на себе переносят грузы на ту сторону. Я недавно общался с мужиками из Горского похоронного бюро, они через Лисичанск провозили гробы. Спрашиваю: «Люди мрут? Очень — отвечают — в основном спиваются паленой водкой. Работы нет, делать нечего. На единственное предприятие-работодатель, шахту Горскую, очередь из 700 человек. Директор, пользуясь этим, увольняет за любую провинность: косо посмотрел — этого вон, другого поставил. Вот и подряжаются местные на работы по переноске товаров. Такса — две гривны за килограмм переносимого груза. Приезжает ночью «КамАЗ», и вот они вдвоем-втроем за ночь переносят его на ту сторону.

— Они не боятся растяжек?

— «Муравьи» знают все эти тропы.

— А много их ходит за ночь?

— Да уйма, с четырех часов как начинают и работают до утра.

— И как долго?

— Все зависит от наличия групп: мобильной или нашей оперативной. Если одна из них заехала — движение прекращается и «муравьи» сидят курят. Мы уехали — движение возобновляется.

— А «муравьи» — кто эти люди?

— В основном мужчины. Все зависит, под какой груз они заточены. Очень много у них заказов от предпринимателей-беженцев. Например, у одной дамы, которая занимается обувью и сейчас живет в Полтаве, осталась торговая точка в Первомайске. Она экспресс-почтой в Горское присылает товар. Из Первомайска за грузом приезжает обученный «муравей» на мотороллере, у которого есть справка переселенца. Если его останавливают на нашей стороне и спрашивают, кто такой, спокойно отвечает, что переселенец. Извиняются и отпускают. Он таким образом перевозит обувь и получает за это свой процент, а предприниматель   обеспечивает товаром свой магазин на оккупированной территории.

— Что переносят чаще всего?

— Обувь, лекарства, недорогие продукты питания, в частности стабильным спросом пользуются сыры и в целом молочная продукция. Скоро начнется сезон овощей, и они тоже пойдут за милую душу.

— Хорошо, вы поймали такого «муравья», что дальше?

— Составляем протокол об административном правонарушении. К слову, несмотря на то, что такие ходоки были задержаны «на горячем», Попаснянский районный суд процентов восемьдесят наших протоколов не пропускает, Новоайдарский — дает ход процентам 60, но на этапе апелляции они все-равно разбиваются. Есть еще Беловодский суд, но там рассматривается совсем мало дел.

На нашем участке много «муравьев». Так называемых людей, которые на себе переносят грузы на ту сторону

— С чем связаны такие решения судов?

— Мы составляем протокол, в обвинительной части которого руководствуемся положениями приказа центра АТО №415, регламентирующего передвижение товаров через линию разграничения. По мнению судей, этот документ не является правовым: согласно закону о борьбе с терроризмом, должно быть положение, утвержденное Кабинетом министров. На сегодняшний момент, к сожалению, его нет и мы фактически пользуемся временным документом. Доходит до абсурда, когда мы задерживаем груз и отдаем его хозяевам на ответственное хранение. Например, поймали на перегрузке машину с тонной дешевой вареной колбасы. Мы даже изымать побоялись, потому что нам ее просто негде хранить. Если суд признает владельца невиновным, он обяжет этот груз вернуть в целости и сохранности. С медикаментами, водкой и сигаретами проще: изымаем и ждем решения суда. В большинстве случаев суды возвращают нелегальные грузы их владельцам.  

— Как вы думаете, не проще ли сепаратистам наладить завоз товаров из России?

— Я не готов рассуждать об экономической составляющей. Существуют схемы, по которым, к примеру, шампанское и пиво украинских производителей направляется по документам в Казахстан, а фактически продается на оккупированной территории с акцизной маркой «ЛНР».

— Можно ли полностью пресечь незаконную перевозку?

— Если говорить о территории, где несет службу луганский «Фантом», ее можно значительно минимизировать, введя несколько круглосуточных патрулей. Чтобы полностью заблокировать — надо, на мой взгляд, делать сплошную эшелонированную линию обороны.