Боевые действия на невидимом фронте

Если говорить об информационной политике государства (а это сегодня крайне важный вопрос), то ею должны регулироваться только те позиции, которые касаются государства как такового: это оборона, местное самоуправление и международная политика. Все дискуссии, касающиеся культуры и всех так называемых околокультурных вопросов, по моему мнению, надо оставлять обществу. Государство тут должно выступать лишь одной из сторон в дискуссии. И никаких темников либо рассказов, как надо понимать и подавать ту или иную тему!

Государственная тайна должна быть тайной

Это касается общей информационной политики. Т.е. государство – один из субъектов большого процесса, в котором люди собрались жить в виде какого-то межнационального общества, сформировавшегося в Украине. Но что должно регулировать государство? Первое и самое главное – сохранение государственной тайны. Для этого в нем должен быть уполномоченный институт, контролирующий этот процесс. Особенно это важно и очень непросто в военных условиях. Тут существует механизм аккредитации, обучения журналистов и разъяснительная работа с блогерами, которые умеют говорить не всегда то, что можно. Такой цензуре военного времени подлежит государственная тайна и другие темы, способные нанести ущерб обществу.

Что касается таких вещей, как информационно-психологическая борьба, то это – вид боевых действий, и им должно заниматься военное ведомство, та же разведслужба. Если коротко, то сейчас любая военная операция или спецоперация на тактическом, оперативном либо на стратегическом уровнях должна сопровождаться соответствующей информационной политикой. Должны быть люди, которые умеют этим заниматься на всех озвученных уровнях. То есть речь идет о некой многоэтажной системе, сотрудники которой и формируют информационно-политическую политику в масштабах всего государства, причем начиная с конкретной спецоперации, конкретного боя или сектора на фронте.  

Простой пример: СБУ сегодня взяло российских диверсантов, сразу же должно быть проведено информационное обеспечение этой спецоперации, т.е. брифинг, показы, пара-тройка нужных публикаций. Кроме того, такая политика должна формироваться скрытно – никто не должен знать, кто ее проводит на самом деле. Потому что иначе это не будет видом боевых действий. Все просто: если вдруг появится табличка «Вот здесь у нас занимаются спецоперациями», никаких спецопераций не получится. Поскольку любые спецоперации – это деятельность, которая проводится конспиративно, тайно, и никто не должен знать, как она делается. На то она и военная операция.

Кроме того, на всеобщее обозрение нельзя выставлять человека, который реально занимается информационной политикой страны (то, что у нас в стране происходит с министерством информполитики, мне непонятно), поскольку там есть как открытые операции, так и «серые», и даже «черные», когда делаются определенные информационные вбросы. Это огромная работа, которую надо регулировать. И в этом году в новой Военной доктрине информационно-психологической борьбе уже, к счастью, уделено внимание, там даже есть отдельная строчка, где прописано, что мы будем разворачивать средства информационной борьбы, поскольку понимаем ее значение в современном мире.

Специалисты есть – было бы желание

Но возникает деликатный вопрос: а как можно разделить открытые операции, «серые» и тайные? На самом деле любое такое разделение будет искусственным. Поэтому для информационно-психологической борьбы, если ее проводить серьезно, нужно организовывать большую инфраструктуру, куда будет входить множество разных ведомств, и создать некий регуляционный орган, который этим будет заниматься. Вот, по идее, наше Мининформполитики и должно бы этим заниматься. Его можно было сделать при СНБО, при Администрации Президента, но сделали в виде отдельного министерства, при правительстве. При этом получаем вопрос, а как тогда министерство может регулировать работу премьер-министра, подчиняясь ему? А оно же тоже должно это делать. Поэтому координировать такую работу должен кто-то повыше, как минимум секретарь СНБО.

Кстати, опыт, который можно использовать Украине, на самом деле в мире есть. Причем разный: английский, японский, американский. Он должен быть всесторонне изучен людьми, которые понимают, о чем идет речь. А тогда – на законодательном уровне – нужно разработать и принять правовую систему, которая позволит осуществлять такую деятельность. Выходит, что для этого надо полностью менять нормативно-правовую базу.

У нас есть закон об информационной политике, но его нужно существенно дополнять документами, регламентирующими информационно-психологическую борьбу. Там идет регуляция деятельности органов высшего военно-политического управления, причем на самом высоком уровне. Т.е. вопросов очень много: где нужная нормативно-правовая база? Кто ее разрабатывает и принимает? Поставлена ли эта задача как таковая? Просто непочатый край работы, как и везде. У нас в стране все надо начинать, в любой области – от образования до информационной политики – с изменения нормативно-правовой базы, с написания новых законов, которые будут все это регулировать.  

Есть ли у нас специалисты, которые могли бы создать такие законы? Во-первых, нельзя забывать, что есть западные специалисты, которых можно нанять, – и они все это напишут. Надо только определить, какой нам опыт нравится больше: английский или американский, или еще какой-то. У них же тоже иногда в подходах принципиальная разница. Кого наследуем? Может быть, надо собрать опыт всех и вырвать какую-то свою идею. Это все можно делать – было бы желание.

У тех же американцев есть блестящие специалисты по информационно-психологической борьбе, можно брать и работать, учиться. У нас тоже есть толковые люди, которые этим занимались с американцами в Афганистане и в Ираке, работали в их группах. И все – было бы желание. Технически на самом деле все это сделать несложно, просто нужен государственный посыл. А люди в Украине есть. Так что дело за малым…