Когда в доме появляется маленький котенок, владельцу необходимо обеспечить надлежащий уход Тогда питомец будет....
Архив
Вернуться назад
26 Апреля 2015
26 Апреля
Интервью10:09
Общество
Сергей Будник
Интервью
Сергей Будник: Среди наших подопечных – преимущественно бизнесмены, есть и олигархи, чиновников и депутатов почти нет... Мартовский скандал, связанный с именем Игоря Коломойского, был подогрет еще и тем, что у центрального офиса «Укрнафты», когда ситуация накалилась до предела, появилось около двух десятков мужчин в камуфляже, но без опознавательных знаков и с оружием. Сначала оказалось, вроде бы это представители батальона «Днепр-1», но позже представители Министерства внутренних дел эту информацию опровергли, сказав, что здание охраняет карманная частная фирма, которая входит в структуру «Укрнафты». Сразу же прореагировал глава СБУ Валентин Наливайченко, заявив, что это нужно прекратить, потому что все должны осознавать, что нельзя в центре города с оружием защищать свои интересы. А министр внутренних дел Арсен Аваков в уже привычной для него манере отписался на «Фейсбуке», пообещав, что на улицах больше не будет гражданских с оружием. В то же время были заявления о том, что каждого, кто вооруженным стоял у ограждения офиса «Укрнафты», обязательно разоружат и не только попеняют, но и реально заставят отвечать за это. Затем последовало правительственное заявление, что отныне стратегические объекты будут охранять только сотрудники Государственной службы охраны. О нюансах деятельности этой службы «Аналитической службе новостей» рассказывает ее руководитель генерал-майор милиции Сергей Будник. – Сергей Иванович, министр внутренних дел Аваков прибавил вам работы. Что имеем на сегодня? – Эти события действительно побудили правительство к тому, чтобы больше внимания обратили на деятельность ГСО, потому что в соответствии с действующей нормативно-правовой базой именно Государственная служба охраны и должна обеспечивать охрану важнейших органов исполнительной власти, государственных и тех предприятий, которые имеют стратегическое значение для экономики и безопасности страны. Есть соответствующие нормативные акты, принятые Кабинетом министров, с перечнем таких объектов. Поэтому мы сейчас как раз и работаем над тем, чтобы обеспечить надежной охраной максимальное их количество. Учитывая ситуацию, работы нам действительно прибавилось. Кроме всего прочего, мы теперь должны охранять морские порты, объекты нефтегазового комплекса Украины, а также органов исполнительной власти как ежедневно, так и во время различных мероприятий. – В то же время министр обещал разобраться с теми, кто тогда был с оружием возле здания «Укрнафты»: и как, разобрались? – Ну, это немного не наша компетенция – для этого у нас есть соответствующее подразделение в МВД. Это департамент общественной безопасности, который имеет в своем составе управление лицензирования и разрешительной системы. Именно это управление, с одной стороны, занимается подготовкой материалов и представлением их на рассмотрение руководства министерства относительно выдачи лицензий на осуществление охранной деятельности. В то же время оно является органом лицензионного контроля. То есть, это управление сначала выдает лицензии, а затем контролирует соблюдение прописанных в них условий. Насколько я владею ситуацией, соответствующие проверки были проведены и конкретные меры приняты. Правда, какие именно, не разглашается, так как частные охранные структуры (а там были задействованы именно частники) считают нас своими конкурентами. И это, пожалуй, в определенной степени так и есть. – Принципиальным моментом, как сказал Арсен Аваков, было именно выяснить, какое оружие было в руках тех охранников... – Действительно, возбуждено уголовное производство, в ходе которого и выясняют все эти моменты: кто был с оружием, с каким оружием и тому подобное. Для этого создана соответствующая рабочая следственно-оперативная группа. Но если речь идет о вооружении охраны предприятий, то сегодня право на использование огнестрельного оружия имеет исключительно Государственная служба охраны. А негосударственные охранные структуры имеют право применять только специальные средства, предусмотренные соответствующим правительственным постановлением: это резиновые дубинки, наручники одноразового использования, электрошокеры. А в отдельно определенных договорах предусмотрена возможность использования устройств для отстрела резиновых пуль, то есть, оружие частников все несмертельного действия. Но есть один нюанс, если речь идет об охране важных государственных объектов, и в соответствующем постановлении Кабмина по этому поводу есть специальное примечание. Поэтому вопрос по разоружению стоит в несколько иной плоскости: если это было оружие непонятно какое и незаконное, то, конечно, оно было мгновенно исполнено. Что касается частных охранных структур, они сейчас не имеют огнестрельного оружия. А если имеют, это однозначно незаконно. – Возглавляемая вами служба – не просто серьезный конкурент частникам, они считают ГСО монополистом на рынке... – Ну, нас переоценивают – ГСО не монополист, по этому поводу даже соответствующее решение Антимонопольного комитета есть. Когда кто-то говорит о монопольном положении, стоит учесть, что сейчас в Украине выдано более 4200 лицензий на осуществление охранной деятельности. Разве при таком количестве охранных фирм кто-то может быть монополистом? Другое дело, что многие из них сейчас не работают, другие работают в составе различных хозяйственных объединений, холдингов, групп компаний ... Сейчас в Украине выдано более 4200 лицензий на осуществление охранной деятельности. Разве при таком количестве охранных фирм кто-то может быть монополистом? Понятно, что еще одной такой мощной структуры, как наша, нет, но говорить о том, что мы – монополисты, нет никаких оснований. Кроме того, мы же не только предоставляем услуги по договорам, но и участвуем в охране общественного порядка и общественной безопасности, реагируем на срабатывание сигнала «102», входим в единую систему дислокации органов и подразделений милиции и реагируем соответственно на все правонарушения, которые происходят в зоне ответственности того или иного подразделения. Если конкретно, то за сутки по вызовам выезжаем более 130 раз и обычно при этом задерживаем от двух до трех десятков правонарушителей. Речь идет не только о тех, кто проникает на охраняемый нами объект, но и об обычных хулиганах. Недавно, к примеру, в Киеве на массиве Троещина наш наряд задержал убийцу. За неделю до этого также был задержан убийца, именно нашим подразделением. Потому что довольно часто мы приезжаем на место происшествия раньше, чем органы внутренних дел, в силу различной специфики и в связи с тем, что только в Киеве у нас в течение суток работает почти полсотни групп задержания. То есть, город поделен на определенные территории – зоны ответственности, и наряд – при срабатывании сигнала, тревожной кнопки или по линии «102» – выезжает на место. За сутки по вызовам выезжаем более 130 раз и обычно при этом задерживаем от двух до трех десятков правонарушителей Кстати, по кнопке тревожной сигнализации: работаем с органами местного самоуправления, чтобы устанавливать их в общественных местах, например, на остановках транспорта. Это давало бы возможность в случае чего экстренно вызвать работников милиции. – Насколько быстро приезжают на место ваши люди, если срабатывает сигнализация на пульте? Какие нормативы? – Мы стараемся как можно скорее. Если речь идет о столице, то в Киеве и в больших городах – это 3-4 минуты. Если о райцентрах, сельской местности – там немного больший срок, что связано со спецификой проезда и расстояниями. Но мы стараемся расставить наши группы реагирования так, чтобы они покрывали территорию и за 5 минут могли доехать до любой точки своей зоны ответственности. Если, например, взять Киево-Святошинский район Киевской области, у нас там есть целых 3 группы задержания. Их хватает, чтобы быстро реагировать на срабатывание или тревожной кнопки, или сигнализации, или по линии «102». – Вам что-либо известно о группах квартирных воров, количество которых в последнее время увеличилось? – Отслеживая ежедневно оперативные сводки МВД, я хочу сказать, что на неделю 5-6 таких групп задерживается. Большинство из них, по-моему, такие этнические зарубежные представители кавказских стран. Их много задерживают, группы ликвидируют, но они постоянно возникают новые: и экономическая ситуация, которая сложилась в стране, способствует, и с востока – из-за военных действий – сюда приехало много криминалитета... – А известных политиков, бизнесменов ваши люди охраняют? – А как же! По Украине в целом это около 380 человек. Подавляющее большинство – люди известные, но не спрашивайте фамилий – не скажу: это тайна. – Бог с ними, с фамилиями... Но кого среди ваших подопечных больше – правительственных чиновников или депутатов? – Бизнесменов! Депутатов немного. И представителей центральных органов исполнительной власти тоже немного. А вот топ-менеджеры серьезных государственных компаний, некоторые олигархи – это наши клиенты... – А некоторые ректоры? Например, с парочкой охранников ходит господин Поплавский... – Нет, у него частные телохранители, мы его не охраняем. Может, надо предложить?! (улыбается, – авт.) – С одной стороны, ГСО – государственное предприятие, с другой – работает на хозрасчете: как вы уравновешиваете уровень зарплаты и тот риск, с которым имеют дело ваши люди? Нет ли текучести кадров из-за невысокой зарплаты? – Средняя заработная плата наших работников – около 3.5 тысяч гривен, но есть и система доплат: за переработку установленного времени, работу в выходные и праздничные дни, а также несколько видов премирования. Например, за определенные задержания преступников или при охране объектов мы также выплачиваем единовременные премии – для того, чтобы поощрить наших работников. Ну и, конечно, подразделения специальных групп задержания и сотрудники спецподразделения «Титан» у нас получают повышенную премию. Угрожающей текучести нет. Но сейчас люди нам нужны – из-за этих дополнительных направлений, о которых я уже говорил: морские порты, нефтегазовый комплекс... Поэтому увеличиваем штат и заполняем вакансии. Причем работников своих, так сказать, выращиваем сами – в системе ГСО есть два высших профессионально-технических училища. Их мы также содержим за свой счет – ГСО не имеет бюджетного финансирования. Поэтому и на зарплату своим сотрудникам, на их форменную одежду, на приобретение транспорта, соответствующих горюче-смазочных материалов, ремонты мы зарабатываем сами. – Своих девушек-телохранительниц вы тоже готовите в этих училищах? – Конечно. Они потом попадают в спецподразделение, где есть соответствующий женский взвод, – девушки предоставляют услуги личной охраны. В конце мая – в начале июня во Львове будет проходить открытый чемпионат Украины по соревнованиям телохранителей. Мы выставляем две команды: мужскую и женскую. – Сергей Иванович, очень много государственных структур задел процесс люстрации, причем уже известны случаи, когда страдают настоящие профессионалы. Как этот процесс проходит в ГСО? – В департаменте есть лица рядового и начальственного состава, которые также – в соответствии с законом о люстрации – подпадают под его действие. Поэтому мы сейчас осуществляем мероприятия по проверке всего личного состава аттестованных работников милиции. Думаю, еще месяц – и результаты этой проверки станут достоянием общественности. Профессионалов не теряем, потому что работа ГСО несколько отличается от работы органов внутренних дел. Если речь идет о люстрации должностных лиц, то наши руководители низшего уровня не подпадают под тот перечень, который есть в законе об очищении власти, однако в соответствии с требованиями этого закона именно сейчас проходят имущественную люстрацию. Если говорить о первой волне люстрации, то отсюда никого не уволили именно из-за закона об очищении власти, но руководство департамента, которое работало до октября месяца, уволилось до того, как началась люстрационная проверка. Фото Виктора Ковальчука
Сергей Будник: Среди наших подопечных – преимущественно бизнесмены, есть и олигархи, чиновников и депутатов почти нет... Мартовский скандал, связанный с именем Игоря Коломойского, был подогрет еще и тем, что у центрального офиса «Укрнафты», когда ситуация накалилась до предела, появилось около двух десятков мужчин в камуфляже, но без опознавательных знаков и с оружием. Сначала оказалось, вроде бы это представители батальона «Днепр-1», но позже представители Министерства внутренних дел эту информацию опровергли, сказав, что здание охраняет карманная частная фирма, которая входит в структуру «Укрнафты». Сразу же прореагировал глава СБУ Валентин Наливайченко, заявив, что это нужно прекратить, потому что все должны осознавать, что нельзя в центре города с оружием защищать свои интересы. А министр внутренних дел Арсен Аваков в уже привычной для него манере отписался на «Фейсбуке», пообещав, что на улицах больше не будет гражданских с оружием. В то же время были заявления о том, что каждого, кто вооруженным стоял у ограждения офиса «Укрнафты», обязательно разоружат и не только попеняют, но и реально заставят отвечать за это. Затем последовало правительственное заявление, что отныне стратегические объекты будут охранять только сотрудники Государственной службы охраны. О нюансах деятельности этой службы «Аналитической службе новостей» рассказывает ее руководитель генерал-майор милиции Сергей Будник. – Сергей Иванович, министр внутренних дел Аваков прибавил вам работы. Что имеем на сегодня? – Эти события действительно побудили правительство к тому, чтобы больше внимания обратили на деятельность ГСО, потому что в соответствии с действующей нормативно-правовой базой именно Государственная служба охраны и должна обеспечивать охрану важнейших органов исполнительной власти, государственных и тех предприятий, которые имеют стратегическое значение для экономики и безопасности страны. Есть соответствующие нормативные акты, принятые Кабинетом министров, с перечнем таких объектов. Поэтому мы сейчас как раз и работаем над тем, чтобы обеспечить надежной охраной максимальное их количество. Учитывая ситуацию, работы нам действительно прибавилось. Кроме всего прочего, мы теперь должны охранять морские порты, объекты нефтегазового комплекса Украины, а также органов исполнительной власти как ежедневно, так и во время различных мероприятий. – В то же время министр обещал разобраться с теми, кто тогда был с оружием возле здания «Укрнафты»: и как, разобрались? – Ну, это немного не наша компетенция – для этого у нас есть соответствующее подразделение в МВД. Это департамент общественной безопасности, который имеет в своем составе управление лицензирования и разрешительной системы. Именно это управление, с одной стороны, занимается подготовкой материалов и представлением их на рассмотрение руководства министерства относительно выдачи лицензий на осуществление охранной деятельности. В то же время оно является органом лицензионного контроля. То есть, это управление сначала выдает лицензии, а затем контролирует соблюдение прописанных в них условий. Насколько я владею ситуацией, соответствующие проверки были проведены и конкретные меры приняты. Правда, какие именно, не разглашается, так как частные охранные структуры (а там были задействованы именно частники) считают нас своими конкурентами. И это, пожалуй, в определенной степени так и есть. – Принципиальным моментом, как сказал Арсен Аваков, было именно выяснить, какое оружие было в руках тех охранников... – Действительно, возбуждено уголовное производство, в ходе которого и выясняют все эти моменты: кто был с оружием, с каким оружием и тому подобное. Для этого создана соответствующая рабочая следственно-оперативная группа. Но если речь идет о вооружении охраны предприятий, то сегодня право на использование огнестрельного оружия имеет исключительно Государственная служба охраны. А негосударственные охранные структуры имеют право применять только специальные средства, предусмотренные соответствующим правительственным постановлением: это резиновые дубинки, наручники одноразового использования, электрошокеры. А в отдельно определенных договорах предусмотрена возможность использования устройств для отстрела резиновых пуль, то есть, оружие частников все несмертельного действия. Но есть один нюанс, если речь идет об охране важных государственных объектов, и в соответствующем постановлении Кабмина по этому поводу есть специальное примечание. Поэтому вопрос по разоружению стоит в несколько иной плоскости: если это было оружие непонятно какое и незаконное, то, конечно, оно было мгновенно исполнено. Что касается частных охранных структур, они сейчас не имеют огнестрельного оружия. А если имеют, это однозначно незаконно. – Возглавляемая вами служба – не просто серьезный конкурент частникам, они считают ГСО монополистом на рынке... – Ну, нас переоценивают – ГСО не монополист, по этому поводу даже соответствующее решение Антимонопольного комитета есть. Когда кто-то говорит о монопольном положении, стоит учесть, что сейчас в Украине выдано более 4200 лицензий на осуществление охранной деятельности. Разве при таком количестве охранных фирм кто-то может быть монополистом? Другое дело, что многие из них сейчас не работают, другие работают в составе различных хозяйственных объединений, холдингов, групп компаний ... Сейчас в Украине выдано более 4200 лицензий на осуществление охранной деятельности. Разве при таком количестве охранных фирм кто-то может быть монополистом? Понятно, что еще одной такой мощной структуры, как наша, нет, но говорить о том, что мы – монополисты, нет никаких оснований. Кроме того, мы же не только предоставляем услуги по договорам, но и участвуем в охране общественного порядка и общественной безопасности, реагируем на срабатывание сигнала «102», входим в единую систему дислокации органов и подразделений милиции и реагируем соответственно на все правонарушения, которые происходят в зоне ответственности того или иного подразделения. Если конкретно, то за сутки по вызовам выезжаем более 130 раз и обычно при этом задерживаем от двух до трех десятков правонарушителей. Речь идет не только о тех, кто проникает на охраняемый нами объект, но и об обычных хулиганах. Недавно, к примеру, в Киеве на массиве Троещина наш наряд задержал убийцу. За неделю до этого также был задержан убийца, именно нашим подразделением. Потому что довольно часто мы приезжаем на место происшествия раньше, чем органы внутренних дел, в силу различной специфики и в связи с тем, что только в Киеве у нас в течение суток работает почти полсотни групп задержания. То есть, город поделен на определенные территории – зоны ответственности, и наряд – при срабатывании сигнала, тревожной кнопки или по линии «102» – выезжает на место. За сутки по вызовам выезжаем более 130 раз и обычно при этом задерживаем от двух до трех десятков правонарушителей Кстати, по кнопке тревожной сигнализации: работаем с органами местного самоуправления, чтобы устанавливать их в общественных местах, например, на остановках транспорта. Это давало бы возможность в случае чего экстренно вызвать работников милиции. – Насколько быстро приезжают на место ваши люди, если срабатывает сигнализация на пульте? Какие нормативы? – Мы стараемся как можно скорее. Если речь идет о столице, то в Киеве и в больших городах – это 3-4 минуты. Если о райцентрах, сельской местности – там немного больший срок, что связано со спецификой проезда и расстояниями. Но мы стараемся расставить наши группы реагирования так, чтобы они покрывали территорию и за 5 минут могли доехать до любой точки своей зоны ответственности. Если, например, взять Киево-Святошинский район Киевской области, у нас там есть целых 3 группы задержания. Их хватает, чтобы быстро реагировать на срабатывание или тревожной кнопки, или сигнализации, или по линии «102». – Вам что-либо известно о группах квартирных воров, количество которых в последнее время увеличилось? – Отслеживая ежедневно оперативные сводки МВД, я хочу сказать, что на неделю 5-6 таких групп задерживается. Большинство из них, по-моему, такие этнические зарубежные представители кавказских стран. Их много задерживают, группы ликвидируют, но они постоянно возникают новые: и экономическая ситуация, которая сложилась в стране, способствует, и с востока – из-за военных действий – сюда приехало много криминалитета... – А известных политиков, бизнесменов ваши люди охраняют? – А как же! По Украине в целом это около 380 человек. Подавляющее большинство – люди известные, но не спрашивайте фамилий – не скажу: это тайна. – Бог с ними, с фамилиями... Но кого среди ваших подопечных больше – правительственных чиновников или депутатов? – Бизнесменов! Депутатов немного. И представителей центральных органов исполнительной власти тоже немного. А вот топ-менеджеры серьезных государственных компаний, некоторые олигархи – это наши клиенты... – А некоторые ректоры? Например, с парочкой охранников ходит господин Поплавский... – Нет, у него частные телохранители, мы его не охраняем. Может, надо предложить?! (улыбается, – авт.) – С одной стороны, ГСО – государственное предприятие, с другой – работает на хозрасчете: как вы уравновешиваете уровень зарплаты и тот риск, с которым имеют дело ваши люди? Нет ли текучести кадров из-за невысокой зарплаты? – Средняя заработная плата наших работников – около 3.5 тысяч гривен, но есть и система доплат: за переработку установленного времени, работу в выходные и праздничные дни, а также несколько видов премирования. Например, за определенные задержания преступников или при охране объектов мы также выплачиваем единовременные премии – для того, чтобы поощрить наших работников. Ну и, конечно, подразделения специальных групп задержания и сотрудники спецподразделения «Титан» у нас получают повышенную премию. Угрожающей текучести нет. Но сейчас люди нам нужны – из-за этих дополнительных направлений, о которых я уже говорил: морские порты, нефтегазовый комплекс... Поэтому увеличиваем штат и заполняем вакансии. Причем работников своих, так сказать, выращиваем сами – в системе ГСО есть два высших профессионально-технических училища. Их мы также содержим за свой счет – ГСО не имеет бюджетного финансирования. Поэтому и на зарплату своим сотрудникам, на их форменную одежду, на приобретение транспорта, соответствующих горюче-смазочных материалов, ремонты мы зарабатываем сами. – Своих девушек-телохранительниц вы тоже готовите в этих училищах? – Конечно. Они потом попадают в спецподразделение, где есть соответствующий женский взвод, – девушки предоставляют услуги личной охраны. В конце мая – в начале июня во Львове будет проходить открытый чемпионат Украины по соревнованиям телохранителей. Мы выставляем две команды: мужскую и женскую. – Сергей Иванович, очень много государственных структур задел процесс люстрации, причем уже известны случаи, когда страдают настоящие профессионалы. Как этот процесс проходит в ГСО? – В департаменте есть лица рядового и начальственного состава, которые также – в соответствии с законом о люстрации – подпадают под его действие. Поэтому мы сейчас осуществляем мероприятия по проверке всего личного состава аттестованных работников милиции. Думаю, еще месяц – и результаты этой проверки станут достоянием общественности. Профессионалов не теряем, потому что работа ГСО несколько отличается от работы органов внутренних дел. Если речь идет о люстрации должностных лиц, то наши руководители низшего уровня не подпадают под тот перечень, который есть в законе об очищении власти, однако в соответствии с требованиями этого закона именно сейчас проходят имущественную люстрацию. Если говорить о первой волне люстрации, то отсюда никого не уволили именно из-за закона об очищении власти, но руководство департамента, которое работало до октября месяца, уволилось до того, как началась люстрационная проверка. Фото Виктора Ковальчука
Блог:
Мнения12:08
Происшествия
Андрей Лозовой
Должна состояться «десоветизация» системы
Украине безоговорочно необходимо реформировать правоохранительные органы. Такое мнение «Аналитической Службе Новостей» выразил народный депутат Андрей Лозовой.
«Должна состояться «десоветизация» системы, которая взяла самое плохое от СССР и умножила на тотальную коррупцию. В МВД очень много хороших инициатив предлагается. Но закон о национальной полиции следует доработать, причём каждую норму», - сказал Лозовой.
В частности, предлагается прекрасный антикоррупционный механизм - система открытого офиса.
«Но в процессе следствия этот открытый офис может навредить. Не все должно быть публично», - отметил Лозовой.
Публикации20:16
Общество
Генерал Десятников диверсию на ЧАЭС исключает
87-летний Филипп Десятников, генерал-майор внутренней службы в отставке, который в том самом черном апреле 1986 года командовал Управлением пожарной охраны Министерства внутренних дел Украины, встретил на пороге своей квартиры мягкой застенчивой улыбкой. Ни тебе твердого взгляда, ни стали в голосе – как-то даже не верилось сходу, что на плечи этого человека ровно 29 лет назад упал такой груз, который на самом деле был неподъемным. Ведь он не просто руководил тушением пожара на Чернобыльской атомной и ликвидацией его последствий, но и сам в этих событиях принимал живейшее участие. И знаменитый майор Леонид Телятников, а также лейтенанты Виктор Кибенок и Владимир Правик (все трое удостоены звания Героев Советского Союза, Кибенок и Правик – посмертно) – его подчиненные. Позже, припоминая те события, он скажет: а мы ничего такого не сделали – мы с ребятами просто честно выполняли свою работу.
«Проходите, я вас уже жду, мне доложили, что со мной хотят пообщаться журналисты», – по-военному четко отрапортовал он. Пока гостеприимная хозяйка хлопотала на кухне, заваривая чай, Филипп Николаевич, устроившись у стола, начал неспешный рассказ о своей жизни, в которой чернобыльская авария со всеми вытекающими последствиями – на особом месте. Не зря его, как он сам говорит, «за Чернобыль» наградили орденом Ленина. Кстати, второй орден в Министерстве внутренних дел Украины получил заместитель министра Геннадий Бердов, который одним из первых включился в чернобыльские события – приехал в Припять уже в 5 утра 26 числа и взял в свои руки руководство по охране общественного порядка и организацию работы Госавтоинспекции. А попросту говоря, от него требовалось сделать все, чтобы не допустить панику.
Принимать решения научился в детстве
«У меня часто спрашивают, как вы сумели не растеряться, ведь того, что произошло на ЧАЭС, даже предположить не могли, – размышляет хозяин, – понимаете, мы не сразу осознали, что произошло на самом деле. А с другой стороны, события завертелись с такой скоростью, что решения приходилось принимать очень быстро. А я это (самостоятельно принимать решения, – авт.) научился еще мальчишкой». Когда началась Вторая мировая, он был совсем пацаном. Отца призвали в армию, и детство у Филиппа сразу закончилось. «Рассчитывать пришлось только на себя, – вспоминает Филипп Николаевич, – и в неполные 13 я пошел в колхоз, проработал там целых три года наравне со взрослыми».
Отец – инвалидом 2 группы – вернулся домой в 45-ом, и Филипп пошел учиться. Почему выбрал карьеру пожарного, не говорит, но уже в 1949 году – после семилетки – оканчивает Харьковское пожарно-техническое училище МВД СССР. Потом были Высшие технические курсы МВД Союза, Киевский инженерно-строительный институт, работа в органах внутренних дел, причем более четверти века – на руководящих должностях в подразделениях пожарной охраны УВД Киева и области, в том числе и руководителем Главного управления пожарной охраны МВД Украины.
Что интересно, тогда возможности подобного взрыва не допускали даже мысленно: физик-ядерщик академик Анатолий Александров уверял, что это просто невозможно. Но на момент введения в эксплуатацию ЧАЭС (а она тогда была самой крупной атомной станцией в бывшем Союзе) пожарные предполагали, что пожар может случиться где угодно. И именно Филипп Десятников поставил вопрос о необходимости создания мощных пожарных частей в тех городах, где жили эксплуатационники. «Я как чувствовал! – скажет он позже, когда беда случится. – Но руководство говорило: мол, не положено по нормативным документам». Но Десятникову таки удалось убедить высших чиновников – и незадолго перед катастрофой была создана первая специализированная пожарная часть по охране города энергетиков. Именно эти люди и встретили приправленный радиацией огонь Чернобыля первыми.
Узнав о взрыве, сел в машину и поехал в Киев
«Филипп Николаевич, – говорю, – известно, что на момент аварии вы были в командировке». – «Да, в эти дни – 24, 25 и в ночь на 26-е – мы с министром внутренних дел генералом Иваном Гладушем в Харькове проводили совещание с начальниками управлений пожарной охраны, принимали участие все 25 областей плюс город Севастополь». Генерал умолкает, видимо, воссоздавая в памяти те – не дни! – минуты, а потом продолжает: «Когда на станции произошел взрыв, нам позвонили, я сразу же сел в служебную «Волгу» и в начале третьего ночи был уже в Киеве. Причем приехал не домой – не до этого было! – а сразу в управление. Мне доложили: мол, на Чернобыльской станции пожар, а мой заместитель Володя Гурин уже там». На станцию, вспоминает он, направили соответствующие подразделения пожарной службы (на случай чрезвычайных происшествий был утвержден план). Телефоны не работали – и с тогдашним директором ЧАЭС Виктором Брюхановым связался по «Искре» (аппарат ВЧ-связи, - авт.). Осознавал ли он настоящие масштабы беды? Ночь на дворе, ему сказали, что реактор цел: мол, бак какой-то взорвался. Но потом позвонил Гурин и сообщил, что пожар локализован, но уровень радиации очень высокий.
Уже утром спецрейсом из Москвы прибыли Другов (замминистра внутренних дел СССР, – авт.), Иванов (первый замначальника ГО Союза, – авт.) и Рубцов (замначальника Главного управления пожарной охраны МВД СССР, – авт.). Сопровождать их в Чернобыль поручили Филиппу Десятникову. Они полетели туда на вертолете – и еще с воздуха увидели, что взрывом раскурочило плиту биозащиты, и реактор похож на кратер действующего вулкана. Что воспринимается как само собой разумеющееся старшим поколением и чего категорически не хотят понимать люди помоложе, так это факта, что ни в стране в целом, ни в самой Припяти тревоги не поднимали – жизнь шла своим чередом. То, что из-за взрыва там смертельно опасный уровень радиации, скрывали до последнего.
Сколько пожарных осталось в живых, сейчас не знает никто
Пока мы общаемся, периодически раздаются телефонные звонки – чернобыльцы постоянно общаются между собой, а в эти дни особенно часто. Но, что очень больно, говорит супруга Филиппа Николаевича Оксана Иосифовна, все чаще эти звонки приносят боль – и ты каждый раз боишься услышать, что ушел из жизни кто-то из друзей. Генерал вспоминает, что в ликвидации и самого пожара, и последствий катастрофы тогда приняло участие 6 тысяч 217 пожарных. И хотя в сам момент взрыва никто не погиб, количество жертв Чернобыля исчисляется сотнями тысячам. Сколько их осталось сегодня, спустя почти три десятилетия? «Вы знаете, – говорит хозяин, – этого вам не скажет никто: нет такой статистики – никто не считает, это я вам ответственно заявляю как заместитель председателя Всеукраинской организации «Чернобыль» МВД и внутренних войск Украины». Горько осознавать, что эти люди, рискуя самой жизнью, выполнили свой долг, а теперь государству не до них: чего греха таить, вспоминаем мы о чернобыльцах только в конце апреля, когда на подходе – очередная годовщина. И можно сколько угодно прикрываться экономическим кризисом, ситуацией на востоке и другими сложностями, они промолчат, но на душе все равно остается неприятный осадок.
Да и на главный вопрос – почему произошел взрыв? – точного ответа никто не дает до сих пор. По одной из версий, говорит Филипп Десятников, произошло нарушение технологического процесса. Другие утверждают, что всему виной пресловутый человеческий фактор: мол, персонал самовольно проводил эксперимент по определению характеристик генератора во время выбега ротора турбины. Дескать, сотрудники АЭС сознательно отключили системы безопасности, что и привело к трагедии. Есть версия, что беда произошла из-за проектных недостатков в конструкции 4-го реактора. Но не могло ли это быть спланированной заранее диверсией, которая по каким-то причинам была на то время выгодна Кремлю, о чем сейчас говорят все настойчивее? Мой собеседник на миг задумался: «Нет, хоть у меня и нет полной информации по вопросу, возможность диверсии я отбрасываю. Скорее всего, причина аварии комплексная: технические недочеты вкупе с ошибками персонала».
Без топора и молотка себя не представляет
…И снова звонок – Оксана Иосифовна берет трубку, а Филипп Николаевич с тревогой провожает ее взглядом: все время подсознательно опасается, что ушел еще кто-то. Кстати, он так и не знает, сколько радиации нахватал сам, хотя в Чернобыль тогда ездил не как в командировку – как на работу. Поэтому считает, что онкология, которую он перенес, самое малое, чем можно было отделаться. Вспоминает, что его подчиненные в то время не всегда занимались тем, что должны делать пожарные: и воду откачивали из специального бассейна, который расположен под поврежденным реактором, и дезактивацию территории и станционных сооружений проводили, и занимались подачей воды для бетонных работ вокруг четвертого энергоблока…
«Знаете, нас перед очередной годовщиной всегда возили на ЧАЭС, – продолжает генерал, – в этом году почему-то забыли, а увидеть хочется». Но разве не опасно, тем более людям, здоровье которых и так подорвано? «Э, – машет он рукой, – разве сейчас опасно? Станцию надо показывать людям, чтобы все видели своими глазами» – «Вы что, поддерживаете бизнес на чернобыльской катастрофе? – не смогла сдержать изумление. – Когда в зону за деньги возят экскурсии?» – «А вот этого я не говорил – зарабатывать на такой беде деньги аморально».
Пока хозяин вышел в другую комнату – пообщаться по телефону, к разговору подключилась Оксана Иосифовна. Спрашиваю: какой Филипп Николаевич в жизни?
«Очень трудолюбивый и непоседливый человек, – делится хозяйка, – когда на пенсию вышел, занялся общественной работой, до сих пор в меру своих сил помогает чернобыльцам решать их проблемы: кому-то путевка на лечение нужна, кому-то денежная помощь. И дома не сидит, сложа руки: его любимые инструменты – топор, молоток и гвозди, дачу построил сам, пусть она скромная, но сделана на совесть и на 90% Филиппом Николаевичем».
Напоследок Филипп Николаевич сетует: мол, очень хочется еще хотя бы раз съездить на родину, в село Россошинское Зерноградского района, что в Ростовской области, чтобы поклониться могилам родителей, да, видимо, не судьба – события, которые нынче происходят на востоке Украины и роль в них России, оптимизма не дают. Но о политике 87-летний генерал говорить не хочет, только сокрушается: мол, очень жаль, что даже пережив чернобыльскую трагедию, многие так и не поняли, что самой главной ценностью является человеческая жизнь и мир на Земле.
Фото Виктора Ковальчука
Генерал Десятников диверсию на ЧАЭС исключает
87-летний Филипп Десятников, генерал-майор внутренней службы в отставке, который в том самом черном апреле 1986 года командовал Управлением пожарной охраны Министерства внутренних дел Украины, встретил на пороге своей квартиры мягкой застенчивой улыбкой. Ни тебе твердого взгляда, ни стали в голосе – как-то даже не верилось сходу, что на плечи этого человека ровно 29 лет назад упал такой груз, который на самом деле был неподъемным. Ведь он не просто руководил тушением пожара на Чернобыльской атомной и ликвидацией его последствий, но и сам в этих событиях принимал живейшее участие. И знаменитый майор Леонид Телятников, а также лейтенанты Виктор Кибенок и Владимир Правик (все трое удостоены звания Героев Советского Союза, Кибенок и Правик – посмертно) – его подчиненные. Позже, припоминая те события, он скажет: а мы ничего такого не сделали – мы с ребятами просто честно выполняли свою работу.
«Проходите, я вас уже жду, мне доложили, что со мной хотят пообщаться журналисты», – по-военному четко отрапортовал он. Пока гостеприимная хозяйка хлопотала на кухне, заваривая чай, Филипп Николаевич, устроившись у стола, начал неспешный рассказ о своей жизни, в которой чернобыльская авария со всеми вытекающими последствиями – на особом месте. Не зря его, как он сам говорит, «за Чернобыль» наградили орденом Ленина. Кстати, второй орден в Министерстве внутренних дел Украины получил заместитель министра Геннадий Бердов, который одним из первых включился в чернобыльские события – приехал в Припять уже в 5 утра 26 числа и взял в свои руки руководство по охране общественного порядка и организацию работы Госавтоинспекции. А попросту говоря, от него требовалось сделать все, чтобы не допустить панику.
Принимать решения научился в детстве
«У меня часто спрашивают, как вы сумели не растеряться, ведь того, что произошло на ЧАЭС, даже предположить не могли, – размышляет хозяин, – понимаете, мы не сразу осознали, что произошло на самом деле. А с другой стороны, события завертелись с такой скоростью, что решения приходилось принимать очень быстро. А я это (самостоятельно принимать решения, – авт.) научился еще мальчишкой». Когда началась Вторая мировая, он был совсем пацаном. Отца призвали в армию, и детство у Филиппа сразу закончилось. «Рассчитывать пришлось только на себя, – вспоминает Филипп Николаевич, – и в неполные 13 я пошел в колхоз, проработал там целых три года наравне со взрослыми».
Отец – инвалидом 2 группы – вернулся домой в 45-ом, и Филипп пошел учиться. Почему выбрал карьеру пожарного, не говорит, но уже в 1949 году – после семилетки – оканчивает Харьковское пожарно-техническое училище МВД СССР. Потом были Высшие технические курсы МВД Союза, Киевский инженерно-строительный институт, работа в органах внутренних дел, причем более четверти века – на руководящих должностях в подразделениях пожарной охраны УВД Киева и области, в том числе и руководителем Главного управления пожарной охраны МВД Украины.
Что интересно, тогда возможности подобного взрыва не допускали даже мысленно: физик-ядерщик академик Анатолий Александров уверял, что это просто невозможно. Но на момент введения в эксплуатацию ЧАЭС (а она тогда была самой крупной атомной станцией в бывшем Союзе) пожарные предполагали, что пожар может случиться где угодно. И именно Филипп Десятников поставил вопрос о необходимости создания мощных пожарных частей в тех городах, где жили эксплуатационники. «Я как чувствовал! – скажет он позже, когда беда случится. – Но руководство говорило: мол, не положено по нормативным документам». Но Десятникову таки удалось убедить высших чиновников – и незадолго перед катастрофой была создана первая специализированная пожарная часть по охране города энергетиков. Именно эти люди и встретили приправленный радиацией огонь Чернобыля первыми.
Узнав о взрыве, сел в машину и поехал в Киев
«Филипп Николаевич, – говорю, – известно, что на момент аварии вы были в командировке». – «Да, в эти дни – 24, 25 и в ночь на 26-е – мы с министром внутренних дел генералом Иваном Гладушем в Харькове проводили совещание с начальниками управлений пожарной охраны, принимали участие все 25 областей плюс город Севастополь». Генерал умолкает, видимо, воссоздавая в памяти те – не дни! – минуты, а потом продолжает: «Когда на станции произошел взрыв, нам позвонили, я сразу же сел в служебную «Волгу» и в начале третьего ночи был уже в Киеве. Причем приехал не домой – не до этого было! – а сразу в управление. Мне доложили: мол, на Чернобыльской станции пожар, а мой заместитель Володя Гурин уже там». На станцию, вспоминает он, направили соответствующие подразделения пожарной службы (на случай чрезвычайных происшествий был утвержден план). Телефоны не работали – и с тогдашним директором ЧАЭС Виктором Брюхановым связался по «Искре» (аппарат ВЧ-связи, - авт.). Осознавал ли он настоящие масштабы беды? Ночь на дворе, ему сказали, что реактор цел: мол, бак какой-то взорвался. Но потом позвонил Гурин и сообщил, что пожар локализован, но уровень радиации очень высокий.
Уже утром спецрейсом из Москвы прибыли Другов (замминистра внутренних дел СССР, – авт.), Иванов (первый замначальника ГО Союза, – авт.) и Рубцов (замначальника Главного управления пожарной охраны МВД СССР, – авт.). Сопровождать их в Чернобыль поручили Филиппу Десятникову. Они полетели туда на вертолете – и еще с воздуха увидели, что взрывом раскурочило плиту биозащиты, и реактор похож на кратер действующего вулкана. Что воспринимается как само собой разумеющееся старшим поколением и чего категорически не хотят понимать люди помоложе, так это факта, что ни в стране в целом, ни в самой Припяти тревоги не поднимали – жизнь шла своим чередом. То, что из-за взрыва там смертельно опасный уровень радиации, скрывали до последнего.
Сколько пожарных осталось в живых, сейчас не знает никто
Пока мы общаемся, периодически раздаются телефонные звонки – чернобыльцы постоянно общаются между собой, а в эти дни особенно часто. Но, что очень больно, говорит супруга Филиппа Николаевича Оксана Иосифовна, все чаще эти звонки приносят боль – и ты каждый раз боишься услышать, что ушел из жизни кто-то из друзей. Генерал вспоминает, что в ликвидации и самого пожара, и последствий катастрофы тогда приняло участие 6 тысяч 217 пожарных. И хотя в сам момент взрыва никто не погиб, количество жертв Чернобыля исчисляется сотнями тысячам. Сколько их осталось сегодня, спустя почти три десятилетия? «Вы знаете, – говорит хозяин, – этого вам не скажет никто: нет такой статистики – никто не считает, это я вам ответственно заявляю как заместитель председателя Всеукраинской организации «Чернобыль» МВД и внутренних войск Украины». Горько осознавать, что эти люди, рискуя самой жизнью, выполнили свой долг, а теперь государству не до них: чего греха таить, вспоминаем мы о чернобыльцах только в конце апреля, когда на подходе – очередная годовщина. И можно сколько угодно прикрываться экономическим кризисом, ситуацией на востоке и другими сложностями, они промолчат, но на душе все равно остается неприятный осадок.
Да и на главный вопрос – почему произошел взрыв? – точного ответа никто не дает до сих пор. По одной из версий, говорит Филипп Десятников, произошло нарушение технологического процесса. Другие утверждают, что всему виной пресловутый человеческий фактор: мол, персонал самовольно проводил эксперимент по определению характеристик генератора во время выбега ротора турбины. Дескать, сотрудники АЭС сознательно отключили системы безопасности, что и привело к трагедии. Есть версия, что беда произошла из-за проектных недостатков в конструкции 4-го реактора. Но не могло ли это быть спланированной заранее диверсией, которая по каким-то причинам была на то время выгодна Кремлю, о чем сейчас говорят все настойчивее? Мой собеседник на миг задумался: «Нет, хоть у меня и нет полной информации по вопросу, возможность диверсии я отбрасываю. Скорее всего, причина аварии комплексная: технические недочеты вкупе с ошибками персонала».
Без топора и молотка себя не представляет
…И снова звонок – Оксана Иосифовна берет трубку, а Филипп Николаевич с тревогой провожает ее взглядом: все время подсознательно опасается, что ушел еще кто-то. Кстати, он так и не знает, сколько радиации нахватал сам, хотя в Чернобыль тогда ездил не как в командировку – как на работу. Поэтому считает, что онкология, которую он перенес, самое малое, чем можно было отделаться. Вспоминает, что его подчиненные в то время не всегда занимались тем, что должны делать пожарные: и воду откачивали из специального бассейна, который расположен под поврежденным реактором, и дезактивацию территории и станционных сооружений проводили, и занимались подачей воды для бетонных работ вокруг четвертого энергоблока…
«Знаете, нас перед очередной годовщиной всегда возили на ЧАЭС, – продолжает генерал, – в этом году почему-то забыли, а увидеть хочется». Но разве не опасно, тем более людям, здоровье которых и так подорвано? «Э, – машет он рукой, – разве сейчас опасно? Станцию надо показывать людям, чтобы все видели своими глазами» – «Вы что, поддерживаете бизнес на чернобыльской катастрофе? – не смогла сдержать изумление. – Когда в зону за деньги возят экскурсии?» – «А вот этого я не говорил – зарабатывать на такой беде деньги аморально».
Пока хозяин вышел в другую комнату – пообщаться по телефону, к разговору подключилась Оксана Иосифовна. Спрашиваю: какой Филипп Николаевич в жизни?
«Очень трудолюбивый и непоседливый человек, – делится хозяйка, – когда на пенсию вышел, занялся общественной работой, до сих пор в меру своих сил помогает чернобыльцам решать их проблемы: кому-то путевка на лечение нужна, кому-то денежная помощь. И дома не сидит, сложа руки: его любимые инструменты – топор, молоток и гвозди, дачу построил сам, пусть она скромная, но сделана на совесть и на 90% Филиппом Николаевичем».
Напоследок Филипп Николаевич сетует: мол, очень хочется еще хотя бы раз съездить на родину, в село Россошинское Зерноградского района, что в Ростовской области, чтобы поклониться могилам родителей, да, видимо, не судьба – события, которые нынче происходят на востоке Украины и роль в них России, оптимизма не дают. Но о политике 87-летний генерал говорить не хочет, только сокрушается: мол, очень жаль, что даже пережив чернобыльскую трагедию, многие так и не поняли, что самой главной ценностью является человеческая жизнь и мир на Земле.
Фото Виктора Ковальчука
Фото20:48
Общество
29 лет спустя
Сегодня, в 29 годовщину катастрофы на Чернобыльской АЭС, у Мемориального комплекса «Памятник жертвам Чернобыльской трагедии» в Святошинском районе Киева состоялся митинг-реквием «И мертвым, и живым, и нерожденным...».
Участники митинга возложили цветы к мемориалу, а также почтили погибших в результате катастрофы минутой молчания.
Кроме того, участники митинга открыли «Аллею Героев Чернобыля».
29 лет спустя
Сегодня, в 29 годовщину катастрофы на Чернобыльской АЭС, у Мемориального комплекса «Памятник жертвам Чернобыльской трагедии» в Святошинском районе Киева состоялся митинг-реквием «И мертвым, и живым, и нерожденным...».
Участники митинга возложили цветы к мемориалу, а также почтили погибших в результате катастрофы минутой молчания.
Кроме того, участники митинга открыли «Аллею Героев Чернобыля».
В современном мире заботы, хлопоты и вечная гонка за счастьем часто порождают тревожность и стресс Обрести душ....
Чакры — это энергетические уровни развития человека Это наши внутренние центры силы, по которым протекает энер....
Дом может не только защищать нас от внешних факторов, но и придавать сил Такой уголок можно создать в каждом п....
Стресс является неотъемлемой частью жизни современного человека Несмотря на то, что в жизни каждого из нас быв....
/-0,29135608673096-/
/-pc-/
Top