Анна Чакветадзе: Вложения в теннисе действительно как в бизнесе. Но они могут окупаться

Даже став пятой в рейтинге лучших теннисисток мира, Анна Чакветадзе не успокоилась на достигнутом. Потому что за долгие годы изнурительных тренировок уяснила для себя главное правило: нельзя воспринимать победу как должное, нужно постоянно хотеть большего и двигаться вперед.

Не остановилась она и после того, как сложная травма поставила точку в ее спортивной карьере. Скорее, взяла паузу, чтобы потом начать уже другую жизнь, в которой появился любимый человек. Вспоминая момент знакомства с мужем, моя собеседница говорит, что встретились они как раз вовремя, потому что раньше все свое время она посвящала только корту.

Планируя это интервью, хотела в первую очередь поговорить о том, почему теннис всегда считался дорогим и малодоступным видом спорта, стоит ли он не только физических сил, но и финансовых вложений. А вышел непростой и откровенный разговор о настоящей цене победы.          

— Анна, отвечая на вопросы журналистов, вы часто рассказываете, что вынужденно выбирали между теннисом и игрой на фортепиано. Словно между двух зол. А третьего варианта не было — так, чтобы самой получать от этого удовольствие?

— В детстве я была довольно активным ребенком. Просиживать часами за фортепиано одной мне не хотелось. Не нравилось, что мама заставляет меня играть, не любила и не люблю ничего делать из-под палки. В теннисе была какая-то свобода, драйв, общение со сверстниками. Поэтому я благодарна родителям, что дали возможность сделать выбор. Родители сами увлекались теннисом, особенно папа. Я часто наблюдала, как он занимается с тренером. Папа болел за Пита Сампраса. Когда я гуляла на улице, он обязательно звал меня смотреть турнир. Мы тогда жили на 11 этаже, помню, как он из окна кричал: «Аня, иди скорее, Пит играет». Мне было интересно следить за его игрой. Он всегда выигрывал.

— Выходит, что на ваш выбор все-таки повлиял отец? Вас можно назвать папиной дочкой?

— Я папу видела в детстве не так часто, как маму, потому что он много работал. Среди его бизнеса был цех по изготовлению мороженого. И по выходным он всегда привозил что-то вкусное: красивые торты или мороженое. Хорошо помню вкус розочек, которые ела ложкой. Мне хотелось проводить с папой как можно больше времени. И потому, что мы виделись редко, и потому, что он мне казался добрее. Потом они как-то поменялись ролями: мама стала добрым полицейским, а папа — злым.

— Почему так произошло?

— В автомобильной катастрофе в 21 год погиб мой старший брат. Папа его очень любил и тяжело пережил эту утрату. И стал много времени уделять мне, спорту. Мы вместе ездили на турниры. Возможно, в какой-то степени папа был излишне строг, потому что хотел видеть во мне сына. Но даже девушкам с таким амбициозным характером, как у меня, иногда хочется, чтобы их пожалели и поддержали. Как раз этого мне и не хватало. Сейчас я понимаю, что за этой показательной строгостью скрывались любовь и забота.

Ему хотелось, чтобы я была лучше всех, где-то он, может быть, и перегибал палку, но в целом мне нравилось с ним работать (а он меня какое-то время тренировал). Конечно, мы ссорились, были трудности… Но в памяти больше остались наши совместные успешные поездки. Знаете, мы оба с характером, кому-то надо было уступать, а некому! Так что обоим приходилось искать компромисс.

К тому же тогда мне внутренне хотелось бунтовать: меня ведь излишне от всего оберегали и в то же время не баловали. Например, меня ребята постоянно звали гулять, а я не могла себе позволить такой роскоши. Нужно было дважды в день тренироваться, что отнимало по пять часов времени. На самом деле это не так и много, спортсмены в других видах тренируются даже больше. Но я к вечеру настолько уставала, что даже гулять уже не хотелось.

— Ну, с тренировки можно было сбежать... Амбиции все-таки победили? Хотелось доказать окружающим, что вы — лучшая?

— На самом деле мне хотелось начать выигрывать. Прекрасно помню одну историю, когда я приехала на турнир, где играли девочки до 12 лет. Одна из них подошла ко мне и сказала: «Что ты здесь делаешь, ты же так плохо играешь?» Мне было не то чтобы обидно. Меня цепляло такое отношение, потому что вроде бы как-то все и общались, но в тоже время они себя считали более успешными. Хотя я потом как профессиональный игрок добилась большего: одна из них вообще не заиграла, вторая играла, но не на таком высоком уровне. Но все же эту фразу я помню по сей день. Меня всегда это подстегивало. Может, это и к лучшему. В какие-то моменты понимаю, что выигрывала матчи не потому, что играла лучше, а потому что боролась до конца — за счет характера…

— А как же простая жизнь подростка? Первая любовь, например? С таким темпом, похоже, было не до мальчиков…

— Какие там мальчики, я вас умоляю! Мама ждала в машине, когда я схожу с ребятами в кино, потом мне надо было еще говорить, что мы в кафе хотим посидеть. И все это время меня продолжали ждать. А чтобы просто погулять где-то? Такого не было.

На первые профессиональные соревнования я ездила с мамой и выигрывала именно благодаря ей. Она всегда меня поддерживала

Кстати, на первые профессиональные соревнования я ездила с мамой и выигрывала именно благодаря ей. Она всегда меня поддерживала, была спокойной — никаких нервов. Дело в том, что когда играешь на корте, иногда смотришь на трибуну, где сидит твоя команда поддержки. Если команда нервничает, это как-то и тебе передается. А мама, несмотря на то что, играть я могла ужасно, все равно так на меня смотрела, что сдаться просто было невозможно.

Сейчас я прекрасно осознаю, что на самом деле у меня хорошие отношения с родителями. Может быть, я не так часто уделяю им время из-за того, что сама вышла замуж, но все равно мне нравится с ними встречаться. Я готова всем членам семьи всегда помогать и надеюсь, что у них такое же отношение и ко мне.

— Вы родились и некоторое время жили в Абхазии. Помните момент, когда началась война?

— Помню первые обстрелы с воздуха. Было лето, жарко. Мы с братом играли во дворе в футбол. С нами был папа. Помню, как уезжали впопыхах. Бабушка с дедушкой сначала наотрез отказались покидать свой дом. Только спустя какое-то время удалось их забрать. Они очень остро переживали, каждое утро смотрели новости. Бабушка по-прежнему хочет вернуться, вспоминает соседей, участки, где выращивали виноград…

— Как в то время воспринимали беженцев?

— По-разному. Если какие-то вещи не коснулись человека лично или его семью, они не так остро воспринимаются и не так остро сопереживают тем, кто пострадал. Пока на своей шкуре не прочувствуешь, не будешь понимать, насколько тяжело людям, у которых больше не было дома.

— Давайте вернемся к теннису. Этот вид спорта всегда был настолько дорогим, что превратился в элитный. Чем подкреплены такие заоблачные цены и насколько вложения родителей в будущем себя оправдают финансово?

— Вложения в теннисе действительно как в бизнесе. Но они могут окупаться и даже приносить доходы. В последние несколько лет выросли призовые. Если, допустим, сейчас теннисистка выигрывает турнир Большого шлема, которых четыре в году, призовых денег она заработает миллион восемьсот долларов. Плюс еще спонсорские гонорары. И это лишь один турнир. Конечно, нужны затраты, но если ты становишься одним из лучших, то можешь еще в юном возрасте стать очень обеспеченным человеком.

Если ты становишься одним из лучших, то можешь еще в юном возрасте стать очень обеспеченным человеком

— Вы помните свои первые деньги?

— Они были незначительные, около 200 долларов. Но я хорошо помню первый профессиональный турнир, который проходил в Хорватии. Мы играли под дождем, в грязи, матч не останавливали. А первое профессиональное очко заработала в 15 лет.

— Каково это — первое ощущение победы, к которому шли почти семь лет? На что потратили призовые?

— Не помню, на что потратила. Что касается чувств, которые испытываешь, когда выигрываешь, и не только в первый раз… Не могу сказать, что ты на седьмом небе от счастья. Скорее, ты доволен проделанной работой и удовлетворен тем, чего достиг.

— Точку в вашей спортивной карьере поставила сложная травма. Но вы продолжили ее уже в качестве тренера и открыли собственную школу тенниса. Представляю, через что пришлось пройти эмоционально, когда случилась эта беда…

— В больнице не было ни дня, чтобы я не думала о возвращении на корт. По ходу карьеры травмы у меня были, приходилось и паузы брать, лечиться, но я всегда возвращалась. Здесь же нужно было признать перед самой собой, что все уже, песня закончена — и обратной дороги нет. Более того, я еще до сих пор (улыбается. — Авт.) продолжаю надеяться, что шанс есть. Трудно отказаться от того, чем ты так долго занимался, тренировался с детства, к чему так упорно шел и хотел идти дальше.

Где-то полтора года я пребывала в таком непонятном состоянии, когда вроде бы и отдыхаешь от всего, вроде бы взял паузу, но в то же время еще до конца не понял, что будет дальше. Такое странное состояние: вроде бы полет, но неизвестно, куда летишь.

— Друзья поддерживали? Часто общались? Или не хотелось казаться слабой?

— Приехали сразу с тортиками (улыбается. — Авт.)… А если серьезно, я не любитель масштабных посиделок, но тогда мне захотелось собрать близких и провести время с ними, потому что нужно было отвлечься. Было ясно, что нельзя сидеть в своей комнате и погружаться в бесконечные проблемы. Когда приехали друзья, я действительно отвлеклась, но уже на следующий день поняла, что проблема не решилась, она осталась там, где и была.

— Анна, но в этой затянувшейся паузе был и позитив. Вы познакомились с будущим мужем. Случись это знакомство чуть раньше, времени на роман могло и не найтись.

— Тут с вами согласна. Муж как-то сказал, мол, было бы лучше, если бы мы раньше познакомились. Отвечаю, нет, мол, мы встретились вовремя. Раньше я действительно  была гораздо строже, да и спорт занимал все мое время. К тому же я считаю, что если человек хочет добиться успеха, то он должен сосредоточиться на цели полностью. Только так можно стать в чем-то лучшим.  

— Вы очень рационально об этом говорите. Как же любовь?

— Мы очень похожи с мужем. Знаете, что он мне сказал сразу после знакомства? Что вообще никогда не планирует жениться…

— Ваша теннисная школа работает уже полгода. Есть подопечные, которых тренируете лично?

— Подопечные есть, мальчики 11-12 лет. Мне очень хотелось девочку, но как-то не срастается пока. Для меня очень интересно наблюдать, насколько они, именно в плане характера, готовы выигрывать. Есть дети, которые красиво играют, у них хорошая техника, но в них нет стержня. И мне кажется, что им будет очень сложно добиться высоких результатов в спорте. Спорт — это в первую очередь характер, затем техника, трудолюбие и талант.

— Как родителям рассмотреть потенциал, понять, что именно их ребенок — та самая будущая звезда?

— На мой взгляд, не стоит пережимать ребенка, чтобы он достигал каких-то высот в период от 10 до 13 лет. А таких родителей много. Часто бывает, что дети выигрывают чемпионаты в своей стране, значит, они уже всего достигли. Хотя в таком возрасте выигрывают, как правило, за счет объема, т.е. больше тренируются — чаще выигрывают. А со временем они куда-то теряются, тренируются меньше, играют реже. Нужно брать высоту за высотой, не останавливаясь на достигнутом. Дети, которых раскручивают в 12 лет, чувствуют себя звездами, а на самом деле это пшик. А вырастая, не понимают, что происходит, когда их кто-то обыгрывает, ведь они были непобедимы в свое время, довольствовались тем, что имеют, и им казалось, что в жизни все хорошо. На самом деле это не так, надо быть все время голодным.

— Когда вы вошли в первую десятку лучших игроков мира, успокоились?

— Нет, не успокоилась. Тот год у меня был очень сложным. Во-первых, вооруженное ограбление в доме. Во-вторых, не успела подготовиться к сезону. В тот момент нужна была поддержка, которой я не получила. Когда тебе плохо, ты чувствуешь какое-то разочарование, понимаешь, что все идет не так как нужно, а тебя еще больше придавливают со стороны близкие люди, от которых ты в принципе ждешь какого-то позитива. Становится совсем тошно, и, мне кажется, в такие моменты можно сломаться.

Не могу сказать, что я потеряла мотивацию. Но понимала, что нужно менять стратегию, двигаться вперед. Чтобы преодолевать проблемы, иногда нужен человек, который подстегнет. Такой поддержки в этот момент не было.

— Вооруженные грабители проникли в дом ночью, когда все спали. Что тогда произошло и что выяснилось в процессе расследования?

— Вечером мы прилетели с папой с показательного турнира в Бельгии. И в три часа ночи я просыпаюсь от того, что слышу крик. Не понимаю, что происходит. Затем какой-то рослый мужик в камуфляжной форме, строительных перчатках и маске врывается ко мне в спальню. Я, соответственно, в ночной рубашке. Меня положили лицом в подушку, отобрали телефон…Я слышала шум, крики родителей. Поняла, что у нас в доме много народу. Как оказалось позднее, грабителей было шестеро. Сначала они каким-то образом попали в домик, где жила домработница (это все за городом происходило), взяли у нее пульт от гаража, тихонечко его открыли… Мы ничего не слышали, потому что никто не ломился в дверь, не бил стекло и т.д. Сначала зашли к родителям в спальню. У бандитов были ножи и пистолет. У меня младший брат спокойно спал в своей комнате, слава Богу, они его не разбудили, и один из них остался с домработницей ее охранять. Мне связали руки и ноги телевизионным кабелем. Из-за этого оказался пережат нерв, и я долго не могла тренироваться.

— Сколько так пролежали?

— Где-то минут сорок. Когда они ушли, ноги я развязала сама, а руки были слишком стянуты. Пошла к брату, разбудила его и попросила помочь. Но больше всего пострадал папа, потому что не понял сходу, что происходит, он очень крепко спит. Проснулся и начал сопротивляться, но не из-за геройства, а не понимая, в чем дело. Ему сломали плечо, били по голове прикладом. Со мной постоянно находился какой-то человек, разговаривал. Мол, он знает, что я играю, и повторял: «Ты играй-играй, а мы еще придем». Этот случай оставил болезненный след, особенно из-за того, что я получила травму. Через пару дней надо было ехать на сборы, тренироваться и готовиться к началу сезона, который был очень важен, а у меня все пошло насмарку. Турниры играть я была не готова, но они уже начинались, пропускать нельзя было.

— Грабителей нашли?

— Мы не уверены, что посадили тех людей, которые были у нас дома.

— Мама не пострадала?

— Нет, они угрожали расправиться с братом, если мы не расскажем, где деньги. Вообще в той ситуации я настраивалась на самое худшее. Какие-то мужики в моей комнате, в камуфляже, масках, а я в ночной сорочке. Мне повезло, что они быстро ушли.

— Анна, вы вышли замуж в разгар Революции достоинства. Страшно было москвичке лететь сюда к мужу-киевлянину?

— Когда я впервые летела сюда в разгар всех этих событий, очень переживали родители. Показывали ведь, что весь Киев здесь пылает. Но жизнь отличалась от картинки в телевизоре.

Нужно идти в политику, когда у тебя есть четкий план действий. Когда ты понимаешь, кто в твоей команде и как ты будешь вести себя в той или иной ситуации

— Сейчас много времени проводите в Киеве. Не думали над тем, чтобы открыть свою теннисную школу и у нас?

— Думаю над этим.

— Вы пытались войти в политику с парадного входа. Были в первой тройке команды Прохорова. Тогда не получилось. Как планируете двигаться дальше? Есть политические амбиции?

— Мне казалось, что если есть задача, то ее нужно решать совместно. Но я поняла, что каждый тянет одеяло на себя, а не объединяет усилия. Мы сидели на собраниях, много странных слов было сказано, один поливал грязью другого, это все было неприятно. Никто никого не стеснялся, каждый решал свои задачи. Я с этим столкнулась, и это меня напрягало.

Нужно идти в политику, когда у тебя есть четкий план действий. Когда ты понимаешь, кто в твоей команде и как ты будешь вести себя в той или иной ситуации. Когда ты уверен, что готов к этому. Не знаю, что будет в будущем, но сейчас я в политику точно не собираюсь. Буду развивать теннис. Надо быть честной самой с собой. Очень важны результаты, как в спорте. Хочется, чтобы был прогресс, какой-то сдвиг, и желательно в правильную сторону. А просто занимать чье-то место не стоит.